Посланники мира

Я чувствовал, что скоро уйду из этой жизни (Алексей Маньковский)



Это было в 1968 году. В августе месяце я почувствовал сильное недомогание. Ничего вроде бы не болело, а сил не было. Мои ноги не переставлялись, я слабел с каждым днем, а в чем дело, не знал. Обратился в одну из клиник нашего города. Там меня проверили и обнаружили, что у меня очень низкий гемоглобин. Взяли анализ, и через 10 дней пришло заключение и подтверждение, что мой желудок поражен злокачественной опухолью. Мне предложили делать операцию. Нужно было ехать в онкологический диспансер. Когда я туда попал, там посмотрели мои анализы, и врач сказал: «Хорошо, но на сегодняшний день свободных мест нет. Мы не можем вас положить. Приезжайте в четверг. (А я был во вторник). Мы вас положим. Вас нужно оперировать».

Тогда я сам не прощупывал на себе никаких узлов. Но было очень больно. В этом диспансере работает моя племянница. Когда мы там увиделись, она начала сильно меня уговаривать: «Леша, тебе обязательно нужна операция. Ты еще молодой. Тебе надо продлить жизнь. Ты будешь жить. Ничего страшного». Я сказал ей: «Я знаю, что это такое. Только вскроют - будет хуже». И поскольку свободного места для меня не было, я уехал домой. И положил в сердце своем, что если я приеду в четверг, и в больнице будет место, значит, я действительно ложусь. Мне сделают операцию и дальше - что Бог даст. Но если места не окажется, значит, на операцию я не ложусь. Я поставил своего рода знамение. Когда я приехал в четверг, меня встретил другой дежурный врач в приемном покое. Он посмотрел мое направление и сказал: «Знаете что, молодой человек, на сегодняшний день места нет. Извините. Мы записали вас и должны были вас положить, но в срочном порядке положили других больных и вас не можем взять» Я сказал: «Благодарю. Для меня, все ясно. Все понятно. Я больше сюда не приеду».

Итак, в августе месяце у меня обнаружили эту болезнь. Наступил март следующего года. Я чах на ходу. Эта болезнь начала прогрессировать так, что когда нужно было идти на проверку, мне казалось, что у меня весь кишечник поражен. Я ничего уже не мог кушать. Я ничего не ел, кроме 1 стакана молока в день. Я его пил, а оно шло назад.

В онкодиспансере я больше не появлялся. Раз не было места, значит так надо. Меня поставили на учет в поликлинике. И когда я туда приходил (был специально назначенный день) там были профессор, доцент, лечащий врач, которые наблюдали за мной. Профессор сказал: «Что вы делаете с собой? Почему вы не идете на операцию? Ведь вы, согласно тому, как прогрессирует ваша болезнь, больше 3 месяцев не проживете». Я сказал: «Будь, как будет. На операцию я не потому не иду, что отвергаю медицину (я по сей день ее не отвергаю), а потому что я получил такое знамение от Бога, что мне не надо ее делать. Раз мои дни сочтены, значит, я буду отходить в таком состоянии к моему Господу».

Я чувствовал, что скоро уйду с этой жизни. У меня уже открылись раны и начала течь кровь на выходе с прямой кишки. Раны открылись одна против другой, как 5-ти копеечные монеты. И с этих ран кровь пробивалась тонким свищом. Я не мог сделать и одного шага. Когда рана об рану трутся, это такая адская боль, что просто невозможно. Мне посоветовали достать енотов жир и закладывать его на эти раны. Енотов жир сворачивает кровь, и я смог бы ходить и не будет больно. Один охотник дал мне енотов жир. Я налил его в бутылочку от валериановых капель и постоянно носил с собой в кармане. В другом кармане всегда у меня был бинт и вата. Я всегда с этим набором не расставался, так как это намокало, я должен был поменять, чтобы продвигаться дальше.

У меня были сильные боли, равносильны тому, как если бы зажечь газовую конфорку и положить на нее руку. Меня сильно пекло. Казалось, что внутри все горит, а я ничем не могу потушить. Мне не хотелось, чтобы моя мама знала, что я вот-вот умру. Я считал, что она еще наплачется. И мы ей не говорили, что у меня такая тяжелая болезнь. Но когда дома никого не было, я ползал по полу и кричал от физических и от душевных болей.

И вот наступил март месяц. Моей младшей дочурке было тогда всего 2 годика. Я брал ее и лежа на постели, сажал себе на грудь. От этого боль была еще сильнее. У меня было уже три узла. Я их прощупывал. Два по сторонам и один ниже. Это была невыносимая боль, но мне очень хотелось, чтобы эта двухлетняя дочка запомнила своего отца. Мама, видя это, подходила и говорила: «Что ты делаешь? Ты же себя убиваешь, У тебя такие боли, а ты берешь еще дитя и садишь себе на грудь. Или ты хочешь раньше умереть?». Я говорил ей: «Мама, я хочу, чтобы моя младшая дочь знала, что у нее был папа. Мне этого очень хочется. Ведь дети будут расти без меня...».

Я знал, что на 8 марта (как раз были 3 дня праздника), в г. Вильнюсе в церкви должно собраться очень много народа божьего и там будут испытывать большие благословения. Обычно там собиралось много моих друзей. И я, посоветовавшись с женой, сказал: «Я хотел бы поехать в Вильнюс и пригласить моих друзей на мои похороны. (Мне хотелось, чтобы было много народа на моих похоронах. Я и по сей день этого не понимаю. Хотелось, чтобы это было в знак уважения ко мне, или сожаления к семье; к моим родителям, к моим детям). И я поехал туда. Там я узнал, что будет молитва за больных. Но я даже не рассчитывал, что за меня будут молиться. Даже ничего похожего не было. Только брату, к которому я приехал, сказал: «Знаешь что, брат, пригласи этих братьев к себе домой. В служение я не могу пойти. У меня сил никаких нет. Может они помолятся и мне легче станет. Ты видишь мое состояние». Этот брат пообещал, что пригласит братьев для молитвы.

Но, придя с собрания, он сказал: «Знаешь что, отказались прийти». Услышав это, у меня сильно защемило сердце, и я горько заплакал: «Значит, я не зайду в церковь, не приглашу никого на похороны. Меня отвезут опять домой...». «Но, - сказал брат, - завтра в церкви будут молиться за больных».

И вот на следующий день меня привезли в церковь. Я боялся, что не высижу. Эти раны мне не давали спокойно сидеть, была сильная боль, меня корчило. А я не принимал никаких обезболивающих препаратов. Мучился, но не принимал. Не потому что медицину отвергал. Я был научен, что это наркотики. В то время я работал в больнице. И когда остались мы в воскресенье на служении, я еле высидел до конца. Потом братья объявили: «Кто болен, останьтесь после служения. Мы будем молиться за больных. Те, которые просто хотите понаблюдать, можете быть свободны. Кто переживает за больных - оставайтесь». Рядом со мной был мой друг, который привез меня, я посмотрел на него, пожал ему руку, мол: «Останешься ты или нет?». Он пожал мне руку еще сильнее и расплакался, И я понял, что он останется.

И вот началась молитва. Там было 2 брата, они уже перешли в вечность. Один был по национальности немец, по фамилии некто Бухалец, второй был по национальности латыш, по имени Гунер, и они молились за каждого больного человека - сначала за одного, потом за другого и так за всех. А я стоял напротив кафедры в зале. Они меня обошли и пошли к другим людям. В это время я подумал: «Господи, другие болезни исцеляются, а рак...?». Они обошли меня несколько раз. В этот момент рядом со мной стоял молодой парень, ему было тогда лет 19. Я не знал, какая у него была болезнь, но что-то с сердцем было. Он был такой худенький, молоденький. И молился так, как будто перед ним кто-то вылил стакан воды - столько слез.

Увидя это, я забыл, что я больной. Забыл, что меня болит. Начал молиться за этого больного человека. И в этот момент, когда я, наклонившись, молился за него, ко мне подошли братья, и постучали по плечу. Я поднялся. Они спросили, что со мной и какая у меня болезнь. Я сказал: «Заключение медицины - рак 4 стадии». У меня было тяжелое состояние. Я был пожелтевшим и тощим. И видя мое состояние, один из братьев - немец начал молиться так (он с акцентом таким говорил): «Рака, я тебе повелеваю оставить этого молодого человека!». Это были первые слова его молитвы. После того, как окончилась молитва, я не почувствовал облегчения. Шло служение. Многие поднимались и благодарили Господа за исцеление от разных болезней. А я, опять сидя, заливаясь слезами, сказал: «Господи, а мне надо умирать. Значит, неизлечим и Тобой, Господи, И МОИ ДНИ СОЧТЕНЫ».

И так служение окончилось. Я не МОГ сказать ЭТОЙ церкви, ЧТО я здоровый, потому что чувствовал, что у меня все болит. Но когда мы пришли в дом, где я остановился (у этого брата был частный дом и туалет был на улице), перед тем, как заходить в дом (у него тогда гостей было очень много, где-то 30 человек), я решил зайти в туалет, чтобы сделать перевязку. Мой друг помогал мне делать перевязки, но он оставался еще на улице, а я зашел туда, достал тампом, выбросил его и достал с одного кармана енотов жир, со второго - тампон ваты, чтобы сделать новую перевязку. Но перед тем заклал руку туда, где раны. Посмотрел - сухая рука, на вторую сторону - сухая. Крови нет. Я не мог ничего понять. Что произошло? Ведь раньше, когда закладывал руку, где были раны, она сразу была в крови. Оттуда било тонким кровяным фонтаном - тоньше, чем сама игла. А то смотрю. - рука сухая. Ничего и никому не говоря, попробовал идти - не болит. Не болит, значит, ран там нет. Крови нет. И тогда я понял: Господь исцелил меня! И вместо того, чтобы сказать: «Благодарю Тебя, Господь!», я начал кричать: «Ура! Володя, я здоров! Ура! Я здоров».

Я потом много раз говорил: «Слава Богу!» и по сей день говорю. Но тогда что-то русское «прорвало». Как будто бы в наступлении участвовал. Такие у меня были слова. (Я не хочу хвастаться своей святостью, и рассказываю, как я все говорил в действительности).

Мой друг Володя рассказывал, что когда услышал, как я кричал, то решил, что я просто сошел с ума. От того переживания, он не мог понять, что произошло. Когда я закричал: «Володя, я здоров!», он сказал: «Пока не увижу, что ран нет, не поверю!». Но когда увидел, что даже пятен нет, он расплакался и ничего не мог сказать. А я все кричал: «Ура! Я здоров! Ура!».

Но когда я ощупал себя на узлы, то оказалось, что они у меня оставались. Но чтоб проверить, болят они или нет, я сказал Володе: «Ты возьми, сложи кулак и по «боксерски» ударь меня, чтобы я удостоверился, что я действительно исцелен и у меня нет боли». Он сказал: «Я никогда этого не сделаю. Ты что? Скажи, с тобой все нормально?» Я говорю: «Как видишь! Нормально!».

Когда зашли в дом, нас встретила хозяйка. Я увидел накрытый для гостей стол с разными — резными яствами. Мне очень захотелось кушать! На нем было все, что хочешь: селедка, колбаса... У нас в Белоруссии тогда не было такого изобилия, а Литва была более обеспечена. Увидев меня и не зная о том, что произошло, хозяйка сказала: «Я подогрею тебе молочка». Услышав это, я сказал: «Сестра милая, что есть на столе, я все буду кушать!». Все гости уже сидели за столом и ждали пока мы с Володей зайдем, чтобы помолиться, поблагодарить Господа, попросить благословения на пищу и начинать кушать. Но когда я сказал, что я буду есть все, что лежит на столе, все друзья поняли, что свершилось чудо и Господь меня исцелил. Вместо молитвы за пищу, все упали на колени, и усиленно благодарили Господа за мое исцеление. Молитва продолжалась больше 3 часов. Я уже смотрел на часы и думал: «Господи, когда они закончат молиться!? Мне так есть хочется, а они все молятся и молятся». Это была молитва здорового человека. Это я должен был так благодарить Господа, но больше благодарили они.

Когда я приехал домой, меня встретили моя жена и мама. Я никогда не забуду эту встречу. Они встретили меня с неописуемой тоской и печалью. Ведь они меня провожали таким больным и думали, что я таким же вернулся домой. Окружили меня. Мама была маленькой ростом, где-то мне под мышку. Она прижалась ко мне и спросила: «Ну, как ты? Что там было? Что тебе приготовить покушать?». А жена начала меня обнимать и целовать. Она сильно меня любила и любит сегодня. Это правда. Я признаюсь перед всеми. И говорит: «Ну что, как съездил?». В это время мой друг оставался на улице. Когда меня спросили, о том, что мне приготовить покушать, я сказал: «Приготовьте мне картошку в "мундирах" и простую квашеную капусту!». (Это мое самое любимое блюдо и по сей день.)

Старшая моя доченька (ей было тогда 8 лет) подошла ко мне, и говорит: «Папа, а ты уже выздоровел? Ты просишь есть?». Я сказал: «Да, доченька!». Я схватил их всех троих - откуда взялась та сила, на руках поднял и кричу: «Детки, я вас буду растить! Я остался жив! Я здоров!».
И вместо того, как мне предвещала медицина, что я буду жить только три месяца, я уже живу 32 года! Я вырастил детей. Я не перестану говорить, что МИЛОСТИВ ГОСПОДЬ!

Хочу обратиться к тем людям, которые, возможно, находятся в таком состоянии, в каком был я. Как бы я посоветовал вам вести себя в такой ситуации? Как это все понимать? Как в такой ситуации поставить себя по отношению к Богу?
Когда я был в предсмертном состоянии, я размышлял так: «Если жизнь прерывается, и она будет прервана, то Господи, не дай возроптать, а встретить Тебя не с постыженным лицом». Если Богу угодно, чтоб человек остался жить, то Он силен это совершить, хотя человек готовится не сегодня-завтра перейти в вечность. Бог мертвого разлагающегося Лазаря вывел из гроба и дал ему жизнь. Тем более может дать жизнь человеку, который еще дышит, еще говорит, еще может мыслить. Господь силен исцелить вас. Но если и не так, не поднимите ропот. У верующих людей всегда есть упование на Господа.

Я сегодня хвалюсь моим Господом. Я рад, что имею такого Бога - не нарисованного, а живого Бога, Который любит каждого человека. Это Живой Бог. Он силен сделать все в вашей жизни, чтобы смело потом, когда закончится эта жизнь и наступит встреча с Ним, мы не опустили глаза, а могли сказать «Вот Он, на Которого уповала душа наша!».
В конце своего свидетельства хочу сказать, что я думаю по поводу того, почему Господь допустил это в моей жизни. В первую очередь - для Своей славы А во-вторых, я сильно стал переживать за больных, жалеть их, молиться за них. Когда приходит много народа, чтобы молиться за исцеление,то после молитв я возвращаюсь домой еле живой. Жив Господь, перед Которым я сегодня это говорю. Но мне настолько жалко людей, что я не глядя на свою усталость, готов молиться день и мочь, только лишь бы они были здоровыми. Я верю, что для этой цели продлилась моя жизнь. Всю свою жизнь, которую мне Господь дал, я отдал только Ему. Я сказал Господу: «Вот я. возьми меня и действуй, как того хочешь Ты!».
После моего исцеления многие врачи уверовали в Господа. В той больнице, в которой я работал, есть семь врачей, которые покаялись пред Господом. Это те люди, о которых я никогда и не думал, что они покаются, но Господь силен обратить к Себе каждого человека! Аллилуйя!

Как Господь меня исцелил и защитил. (Евгения Полищук.)



Слава Богу, дорогие братья и сестры! Радуется мое сердце, что есть возможность всегда говорить о Божиих делах.
Я болела 12 с лишним лет. Но не все эти годы я причисляю к своей болезни, а только 4 года и 7 месяцев, потому что все это время я пролежала на правом боку без движения. Возможно в нашей церкви есть люди, которые тогда посещали и видели меня.
Болезнь эта приключилась от тяжелой работы в колхозе, в котором я работала с 17 лет. Искривился позвоночник, сместились диски, появился горб, после чего стали отказывать ноги. Я начала ходить с палочкой, затем перешла на костыли, потом села в инвалидную коляску и наконец совсем слегла.

Меня возили из одной больницы в другую, и я видела, как врачи хотели остановить процесс моей болезни, видела их старания, но все было безрезультатно. В областной больнице, где я провела около года, врачи сказали, что хотят отвезти меня в Исследовательский институт г. Киева. Приехал профессор, консультировал меня, затем сказал: "Вы, Женя, еще полежите в этой больнице, здесь вас подлечат, а потом мы будем что-то делать". Прошло около двух месяцев, а меня никуда не везли. Тогда я спросила у своего лечащего врача, когда же меня отвезут в Киев, на что получила такой ответ: "Женя, профессор сказал, что уже слишком поздно".

Потом собирались отправить меня во Львов. Но и это намерение не состоялось. Заведующая отделения как-то сказала: "Сегодня с твоего района привезут больного, а на обратном пути мы отправим тебя в район. Тебя отвезут домой, где ты отдохнешь от этих уколов, от больничной обстановки, а потом мы будем периодически тебя забирать".
Я прекрасно понимала, что они уже устали от меня, потому что за мной нужно было ухаживать, как за малым ребенком. Когда заведующая вышла, она оставила бумагу в пределах моей видимости. Там было написано, сколько времени я больна, где лечилась, кто лечил, какое было лечение, а в конце было заключение: "лечению не подлежит". Внизу была роспись трех врачей и поставлена круглая печать. Прочитав это заключение, я заплакала и сказала: "О, Боже! Люди решили вопрос относительно моей жизни, но Ты – мой Бог, на Которого я уповаю!".

Когда привезли меня в районную больницу, они взяли выписку из истории моей болезни, но домой меня почему-то не отправили, а еще восемь месяцев продержали в больнице. В конце этого времени меня кормили только через капельницу, хотя раньше я могла кое-что кушать из предназначенной мне диеты. Не раз мне говорили: "На капельнице мы кое-как протянем тебя до лета, чтобы не отправить тебя домой в зимнее время, потому что зимой дома ты замерзнешь".

И вот 4 марта 1975 года, во время обхода больных, врач сказал:

- Сегодня мы отправим тебя домой.
С трудом я промолвила:
- Как хотите. Мне уже все равно.

После обхода медсестра сделала мне несколько обезболивающих уколов и санитарки принесли носилки. Меня замотали больничными одеялами, так как одежда моя где-то потерялась при постоянных переездах из одной больницы в другую. Когда занесли меня в машину, водителю сказали:
- Отвези ее в село Бухаров и постарайся быстрее, пока действуют обезболивающие
Медсестра села в машину и мы поехали. Дорога была с ухабами, ехали быстро, и я стала чувствовать себя плохо. Приехав в село, "скорая" остановилась возле нашего дома, и соседи выходили из своих домов, так как они знали о моей болезни. Вскоре собралось немало народа. После, когда я пришла в себя, они рассказывали: "Мы думали, что ты умерла, и в то же время понимали, что, что если бы это было так, то тебя привезли бы в гробе, а не на носилках".

Когда вносили меня в дом, мама, увидев меня запричитала: "О, дочь моя! В старости я ожидала помощи от тебя, а теперь вижу, что помощи от тебя не дождаться!" Меня размотали, и медсестра начала слушать мое сердце. Она дала мне еще несколько уколов, но в чувство привести не могла. Тогда она сказала водителю заводить машину. Размотанная и раздетая, я беспомощно лежала на кровати. Накрыв меня простыней, медсестра вышла, и машина уехала.

Мама плакала, склонившись у моей постели. Плакала и все, кто находился у нас в доме. Никто не мог понять, жива я или мертва. Вскоре стали приходить верующие, которые посещали меня в больнице. Сначала они пришли в больницу, но там им сказали, что меня увезли домой в тяжелом состоянии.
Автобусом они приехали оттуда к нам в село. Зайдя в дом, они также думали, что я умерла. Но, подойдя ближе, они поняли, что я еще жива. Они стали на колени рядом с моей мамой и начали молиться.
Бог услышал их молитву, так как сама я уже молиться не могла. Боли прекратились, и я пришла в себя. Но я не могла говорить. Они поднялись с колен, и я услышала как они тихо переговариваются между собой: "Нужно кому-то здесь остаться, так как она уже будет умирать. Ее нужно одеть, как покойника, а маме помочь готовить обед на похороны". Три человека остались, а остальные разъехались по домам и всем рассказали, что "Женя будет умирать, если еще не умерла, пока мы ехали домой".

Вечером приехала к нам целая грузовая машина людей. Зашли в дом, и все молча смотрели на меня. Пастор одной церкви подошел ко мне и сказал:
- Женя, мы видим, что ты уже будешь умирать. Просим тебя, благослови нас остающихся. Вскоре ты будешь жителем неба, а нам еще нужно скитаться, и мы не знаем, что нас ожидает. Поэтому благослови нас.
Собрав последние силы я промолвила:
- Не могу говорить.
И тут же Бог Духом Святым проговорил через этого пастора: "Дочь Моя! Говори и все говори, ибо сейчас подкрепляю внутренность твою". В тот же момент я стала громко петь духом. Все присутствующие пали на колени, начали молиться и было ко мне пророческое слово:
- Дочь Моя, и не отойдешь, пока не увидишь Моей славы здесь на земле своими глазами.
Я сказала:
- Господи, верю, но не понимаю.

И вот сегодня, друзья, вы видите славу Господню. Вы видите живого свидетеля, вы видите дело рук Его. Но я вас прошу, не подумайте о мне высоко. Не подумайте, что я заслужила чем-то такое благословение. По своим делам и заслугам я не достойна этого. Но это великая милость Божия и Его любовь к каждому из нас. Слава Ему!
Я не сомневалась, что увижу славу Божию не небе, но Бог сказал – на земле. С того времени Господь меня укрепил так, что я могла молиться, говорить и даже петь. В основном я пела похоронные гимны, так как в них говорилось о скорой встрече со Христом, и это меня утешало.
Среди посетивших меня были друзья из Белоруссии. Один из них подошел ко мне, приветствовал меня, и Господь проговорил через него Духом Святым:
- Что ты, дочь Моя, собираешься к переходу? Нет! Еще своими глазами увидишь, как народ Мой будет идти, даже бегом бежать в дом твой и смотреть, как на зрелище, на то, что сделал Бог.
На это я снова ответила:
- Господи, верю, но не понимаю.
Много раз мне говорилось вот таким образом, но никогда не было сказано прямо, что Бог меня исцелит.

Через некоторое время окончился мой срок инвалидности и мне перестали платить пенсию по болезни. Мама хотела обратиться к врачам, чтобы они возобновили мою группу инвалидности. Я же всячески отговаривала ее под предлогом, что день моего перехода недалек. Мама согласилась, но через некоторое время снова взялась за свое, говоря: "Кто знает, сколько времени ты будешь умирать, а все живешь. Пусть будет какая-то копейка в доме".
Платили мне немного – 32 рубля в месяц, как проживающей в сельской местности.
Врачи не хотели приезжать, уверяя, что Полищук Женя умерла. Затем они стали говорить, что у них нет бензина. 10 июля 1978 года приехала ко мне "скорая". Зайдя в дом, они посмотрели на меня, сели за стол и стали что-то писать. В больницу я не хотела, но все же сказала:
Возьмите меня в больницу, чтобы моя мама отдохнула от меня.
Один из приехавших докторов встал из-за стола, подошел ко мне и сказал:
- Женя, не обижайся, что мы не заберем тебя в больницу. Ты хорошо знаешь, что мы ничем тебе не поможем. И никто не поможет. Тебе так придется лежать ну, пока...
И он беспомощно развел надо мною руками. А я спросила?
- Неужели я так буду лежать, пока не умру? Нет! Я верю, что Бог меня исцелит. А пока я больна.
Он пожал плечами, сел за стол и принялся писать снова, затем сказал:
- А документы придут по почте.

12 июля этого же года меня снова посетили друзья. Стали молиться и Господь Духом Святым сказал мне через пророка:
- Дочь Моя, путь перед тобою.
Я подумала, что меня заберут в больницу, но тут же на мои мысли был дан следующий ответ:
- Нет, нет, дочь Моя. Не этот путь, о котором ты помыслила. Путь перед тобою, ты пойдешь, и пойдешь туда, куда поведу. А поведу тебя туда, где ты еще никогда не была, и ноги твои будут там ходить.
Я снова ответила:
- Господи, верю, но не понимаю.
Я калека, втрое скрученная, а Бог говорит, что я буду ходить! Я не понимала этого и готовилась к переходу.

19 июля 1978 года я чувствовала как-то по-особенному и думала, что это будет день моего перехода, встреча с Господом. Господи, тело меня томит, но там болезни у меня не будет. У меня будет другое тело.
Готовясь к вечности я стала тщательно просматривать свою жизнь с момента как я помнила все, что со мной было, и исповедалась, потому что Слово Божие говорит, что туда, то есть в присутствие Божие, ничто нечистое не войдет (Отк 21:27).
Также я начала молиться за братьев, которые будут меня хоронить, чтобы Бог дал им смелость сломать мои скрученные ноги, да и все мое искривленное тело с тем, чтобы они положили меня в гроб ровной. Не раз я слышала, как люди между собой говорили: "Как ее, такую скрученную, ложить в гроб? На спине большой горб, колени прижаты к груди, куда руки положить?"
Еще я молилась о том, чтобы Господь дал мне возможность перед отходом в вечность помолиться вместе с мамой и поручить ее старость в руки Бога. Я хотела, чтобы она могла отпустить меня из своего сердца с миром.
Также я хотела напомнить маме о том, чтобы в день моих похорон она не завязывала черный платок, но чтобы повязала белый, так как я была уверена в спасении. Я говорила об этом маме и сестрам из церкви, но мне хотелось повторить эту просьбу снова. Но я не успела этого сделать, так как стали приходить посетители и среди них были два молодых брата. Они зашли в дом, посмотрели на меня и один из них спросил:
- Сестра, сколько ты болеешь?
- Скоро будет пять лет моей болезни.
- А что ты, разве не веришь, что Бог может тебя исцелить?
- Верю, но желаю терпеть.
- А Бог хочет тебя исцелить. Веришь ли ты?
- Верю.
- Кто верит, тот здоров, а кто не верит, тот вот так, - и показал рукою на меня.
Я снова ответила:
- Я верю, но желаю терпеть.
- А Бог хочет тебя исцелить.
- Да будет воля Его!
Тогда брат открыл Евангелие, подошел ко мне и, наклонившись над моей постелью, начал читать. Когда он читал, внутри у меня что-то происходило и были такие ощущения, которых я не могу передать. Затем брат еще раз спросил:
- Веришь ли ты, что, когда мы будем молиться, Бог тебя исцелит?
Я сказала, что верю. Все склонили колени и начали молиться. Брат в это время положил руки на мою голову и тоже молился. Через какое-то время я вскочила на ноги и стала громко и радостно кричать. Мама молилась вдали, в углу, где она часто изливала свою скорбь пред Богом. Услышав мой крик, она открыла глаза, чтобы посмотреть, что со мной случилось. Как только она увидела меня на ногах, она не встала, но подползла ко мне на коленях, обняла мои ноги, прижала их к своей материнской груди и поцеловала их. Я ощутила, капли ее теплых слез. Мама подняла руки и стала ощупывать мои руки и ребра, после чего сказала:
- Дочь моя, все кости у тебя прямые! И колени давить тебя уже не будут! Скажи, ты будешь кушать?
- Все, мамочка, буду кушать, что Бог нам дает.
Раньше меня мама кормила ложечкой чем-то жидким и процеженным, так как я не могла глотать из-за того, что колени мои давили мне грудную клетку и она была вдавлена внутрь. Теперь же я сказала:
- Будем, мама, вместе кушать и прославлять Бога.
А мама мне в ответ:
- Будем кушать, потому что я тоже еще не кушала.
- А почему вы, мама, не кушали? Меня колени давили и я глотать не могла.
- Твоя болезнь меня давила не меньше.
Я прижала маму к себе и сказала:
- Мамочка, теперь Бог меня освободил! Меня и вас.
Пока мы так говорили, эти два брата уже стояли в дверях, готовясь к выходу. Одного из них я взяла за плечи и спросила:
- Кто вы и откуда, скажите!
Брат поднял руку вверх и сказал:
- Смотри в небо. Это сделал Бог, и ты везде воздавай Ему славу.
Тогда я спросила тех, кто были в доме, почему они руки держали возле ушей, когда я поднималась на ноги. Они отвечали, что был слышен сильный хруст, но они едва успели поднять руки, как исцеление совершилось.
Люди медицины единодушно утверждали, что уже поздно делать мне операцию. А для Христа, Который стоял у гроба Лазаря, не было поздно. Ему не нужно было давать мне обезболивающие, чтобы прямо выпрямить мои кости. Он только прикоснулся, и я встала на ноги. Слава Господу! Он тот же вчера, сегодня и вовек!

На другой день, в 8 часов утра приехала милиция, прокурор и врачи. Зашли в дом, а в нем полно народа. Они стали требовать, чтобы люди разошлись, но никто не выходил, а только плотнее сдвинулись, чтобы дать им проход ко мне. Смотря на меня врачи спрашивали:
- Женя, что с тобою произошло? Мы же в понедельник у вас были.
В среду меня Бог исцелил, а в четверг утром они уже были у нас в доме. Я ответила:
- Когда вы были у меня, то что вы мне сказали?
Они молчали. Я снова спросила:
- Скажите, что вы тогда говорили?
Видя их молчание, я положила руку на сердце и сказала:
- Бог свидетель, что я на вас не обижаюсь. Вы говорили, что я так буду лежать пока... Я тоже ожидала смерти. Вы тогда своими устами сказали это, а сегодня вы своими глазами видите, что сделал Бог, в Которого я верю. Я подняла руки, вытянула их повыше и сказала:
- Смотрите, как Бог меня исцелил!
Я двигала руками, наклонялась, топала ногами, потом снова подняла руки и наконец склонила колени и стала благодарить Бога за все пережитое, в том числе и за болезнь. Они стояли молча, а когда я закончила молитву, прокурор спросил:
- Расскажи, как ты стала здорова?
- Так, как написано.
При этом я взяла Евангелие и очень быстро нашла нужное место Писания, поднесла ему и сказала:
- Читайте.
Он прочитал и спросил:
- А кто молился и руки возлагал? Скажи кто?
- Они мне не сказали.
- Ну а ты у них спрашивала?
- Да, взяла за плечи, держала и спрашивала: "Скажите мне, кто вы?"
- И что они тебе ответили?
- Брат поднял руку и сказал: "Смотри в небо и везде воздавай славу Богу".
- И что, ты будешь везде говорить об этом?
- Буду.
Тогда он поднял руку и, угрожающе размахивая пальцем, произнес:
- Вспомнишь, что не будешь говорить!
- Буду!
- Вот посмотришь, что никому говорить не будешь!
У меня было такое ощущение, что все, что со мной происходит, происходит как было во сне. Четыре года и семь месяцев пролежать на одной правой стороне! Они смотрели на мою иссохшую и лысую голову. Но Слово Божие говорит, что без воли Божией и волос не упадет с нашей головы. За время болезни все волосы у меня выпали, но после исцеления они стали отрастать.

Прокурор и другие стали мне угрожать, а потом сказали:
- Ну ладно, одевайся, мы тебя заберем в больницу.
- О нет! – ответила я.
Они стали настаивать, но я не соглашалась. Видя, что они готовы забрать меня силой, народ стал возмущаться, после чего они оставили меня и уехали.

На другой и третий день они снова требовали, чтобы я ехала с ними в больницу. Но мы с мамой насторожились и не хотели давать на это согласия. Все люди, бывшие в доме, верующие и неверующие, стали возмущаться, почему они так настойчиво хотят забрать меня в больницу.
И вот однажды в 7 часов утра приехали к нам на велосипеде пресвитер, живший за 15 километров от нас, и сказал:
- Когда я сегодня молился, Господь побудил меня приехать к тебе и сказать, что сегодня снова власти будут пытаться забрать тебя в больницу. Но ты не бойся, едь. Господь тебя сохранит, несмотря на то, что они хотят лишить тебя жизни. Если же останешься дома, то будет хуже.
Сердце мое тревожно забилось. И вот приехали за мной. Сначала я не соглашалась, как прежде, но потом поехала. Привезли меня в больницу, завели на третий этаж и сказали:
- Из палаты ни шагу!
Я еще больше встревожилась и постоянно была настороже. Пищу, которую они мне принесли, я не ела, идти на анализы крови и другие анализы отказывалась. Одна медсестра, которая приносила мне кушать, окликнула меня снизу. Я выглянула в окно, и она говорит:
- Я принесла передачу; тебе скоро ее принесут.
Через некоторое время она посмотрела на часы и говорит:
- Что, еще не принесли?
- Нет.
Прошло 30, 40 минут, и я отвечаю, что еще не принесли. Затем говорю:
- Сестричка, не переживай, наш Бог живой.
Прошло 45 минут и наконец мне эту передачу принесли. Я поставила ее на тумбочку, открыла, посмотрела, чтобы взять что-нибудь покушать, и начала просить благословения. Во время молитвы Господь мне сказал: "Не вкушай, потому что пища отравлена!".
Я стала сильно плакать, говоря: "Господи, а в Библии написано: "Пойдешь через воды – они не потопят тебя, через огонь – не обожжешься, и если что смертоносное выпьешь, не повредит тебе", но если Ты Господи, сказал мне не вкушать, я не буду вкушать. Но вскоре люди будут спрашивать, почему я не ем. Что мне им говорить? Господи, бери мои уста в удел и говори Сам. Через некоторое время одна женщина из больных говорит:
- Хватит плакать, бери и ешь.
Я села на свою койку и начала разговаривать с больными, чувствуя, как Дух Святой стал наполнять меня. Во время разговора я незаметно поставила тарелку с продуктами в тумбочку, и никто меня не спросил, почему я не кушаю. Слава Богу! Но куда мне девать эту пищу?
Кончился тихий час. Я сижу на своей койке, как вдруг через полуоткрытую дверь вижу двух верующих сестер, идущих в палату. "О, Господи, слава Тебе!" Они заметили меня и говорят:
- Женя, ты здесь? Мы сейчас придем!
Они пришли и сразу же спросили, кушаю ли я больничную пищу. Я сказала, что нет, и они сказали:
- Слава Богу! Народ молится за тебя и все в недоумении, зачем ты поехала сюда. Ты же знаешь, что они могут сделать.

Однажды, когда все спали, не помню, какой это был час ночи, заходят в палату три человека в белых халатах и идут прямо ко мне. Я подхватилась и встала, ухватившись обеими руками за спинки кроватей. Они приблизились ко мне на расстояние вытянутой руки, так что им ничего не составляло схватить меня за горло или зажать мне рот. Я смотрела им в упор, как вдруг они стали пятиться назад, толкая друг друга и направляясь к выходу. Дверь открывалась вовнутрь, они же толкали ее вперед. Слыша шум и стук, какая-то медсестра снаружи открыла им дверь и они поспешно вышли. Еще пока они возились у двери, я преклонила колени и благодарила Бога за избавление. Мне стало ясно, на какое зло решились безбожники, чтобы поставить преграду благовествованию Христову.
До утра я не могла уснуть, но утром меня стал одолевать сон. Я подходила к окну, садилась, но потом незаметно уснула. Проснувшись, я возблагодарила Бога за охрану. Он бодрствовал, когда я спала и не допустил этих лукавых и злонамеренных людей сделать мне зло.
Множество народа молилось обо мне, так как Бог им открыл, что в эту ночь враг замыслил лишить меня жизни. Поэтому уже утром братья приехали, чтобы забрать меня. До 4-х часов дня они объехали райком, обком, были у прокурора, в милиции, но власти не отпускали меня. Тогда они прокурору заявили прямо:
- Если вы нам не отдадите Женю живой, а отдадите мертвой, то за границей все будут знать, что вы убили ее. Она не должна умереть, так как Бог ее исцелил. Она умрет когда будет ей 80 лет.

Сказал это брат от себя или Бог ему открыл, но я не знаю сама, сколько мне назначено прожить. Но сколько бы я ни прожила, я хочу одного – прославлять Бога до конца своей жизни. Хотелось бы еще многим засвидетельствовать о Христе. О, если бы я знала английский язык, я посещала бы американские церкви и говорила бы о великих делах Божиих. Иногда я была там и говорила через переводчика, после чего американские верующие признавались, что они не представляли, что Бог может так действовать. Многие из них говорили, что приходят в церковь только для того, чтобы пообщаться и увидеть друзей.
В Новгород – Волынске, слыша мое свидетельство об исцелении, уверовали дочь и жена одного коммуниста. Он стал избивать их и не пускать в дом. Видя, что ничего не помогает, он обратился к своей жене и сказал:
- Дай мне адрес Жени Полищук, я поеду к ней и поговорю, может быть и я покаюсь.
Но она отказалась, зная его лукавство.
Тогда он пошел к одним верующим и стал их расспрашивать, правда ли то, что Бог меня исцелил. Когда они ответили утвердительно, он сказал:
- А можете ли вы дать мне ее адрес? Очень хочется увидеть такого человека.
Они поверили и дали ему мой адрес. Придя домой, он показал жене адрес и сказал: "Я поеду к этой Жене и убью ее", а у него в доме было огнестрельное оружие. "Мне за это ничего не будет, - продолжал он, - меня задержат только для выяснения. Поэтому не переживай, если я окажусь в милиции. Но я ее убью".

Он пришел на вокзал, сел на поезд, а жена его тем временем подняла тревогу среди верующих, и все усиленно молились за меня. Через какое-то время он спрашивает у проводника вагона:
- Когда будет станция Могиляны или Оженино?
- Вы едите в обратную сторону, в Киев.
- Не может быть!
- Ну тогда скоро подъедем к такой-то станции и вы сами убедитесь.
Когда подъехали к этой станции, он сошел с поезда и, потеряв много времени, вернулся домой. Жене своей он сказал: "Ты знаешь, что я еще никогда и ни в чем не ошибался. А тут настолько ошибся, что поехал в другую сторону. Наверное есть Бог, Который все это устроил".
Но сатана на этом не успокоился. Через какое-то время он все же приехал ко мне. Дома была только мама и он спросил:
- Здесь ли живет Женя Полищук? И изъявил желание увидеть меня. Мама ответила ему отказом, тогда он задал другой вопрос:
- А когда она приходит домой?
Прикинувшись верующим, он задавал маме много других вопросов. Но мама отвечала ему так, чтобы он ничего не узнал и не понял, сказав, что меня хотят либо убить, либо в тюрьму посадить.

С тех пор прошло 15 лет, Господь восстановил мое здоровье, у меня выросли волосы и я выглядела так, словно никогда не болела этой страшной болезнью. Через некоторое время я вышла замуж. Зовут моего мужа Николай Косюга.
Однажды брат Петр Новорок, многие из вас знают его, пригласил меня в одно село на евангелизацию. Мы поехали туда с мужем. Но в дороге колесо нашей машины оказалось поврежденным и, пока мы возились с ним, прошло время и мы опоздали. Дом брата Петра был закрыт. Я прошла возле окон его дома, зная, что он оставляет в окне адрес, куда едет. Но на этот раз адреса не оказалось. Тогда мы решили заехать еще к одним верующим, думая, что они, возможно, знают, куда уехал брат Петр, но там жили другие люди, которые сказали, что прежние жильцы эмигрировали в Америку. Тогда я спросила, не знают ли они, где здесь собираются верующие. Они указали дорогу, сказав, что там построен красивый Молитвенный дом. Я поняла, что это был дом братьев-баптистов. Вспомнив, что они не раз приглашали меня на собрание, мы решили поехать туда.
Подъехав к Молитвенному дому, я вышла, а Коля, мой муж, стал искать место для парковки. Ко мне подошел один брат и говорит:
- Вы приехали на собрание?
- Да.
- А скажите, этот брат, с которым вы приехали, проповедует? – и он указал на моего мужа. Я ответила утвердительно. Тогда он пригласил Колю заехать во двор церкви и спросил:
- А откуда вы приехали и как?
Я рассказала, что когда-то они приглашали нас на собрание, но нам как-то не получалось приехать, затем добавила:
- Возможно, вы в лицо не знаете меня, но по моему свидетельству знаете.
- А кто вы такие?
- Женя Полищук.
Он поднял вверх шапку, и со слезами на глазах сказал:
- Мы тебя, сестра, ждали, ждали, и уже ждать перестали, а ты теперь приехала. Так может быть и в пришествие Христа. Мы Его ждем, ждем, а потом ослабеем, перестанем ждать, а Он в это время придет. Он взял моего мужа и меня и повел в братскую. Там были гости из Львова, но они согласились уступить свое время, чтобы дать мне возможность засвидетельствовать, как Господь меня исцелил. Они просили меня рассказать все, но на это потребовалось бы несколько часов времени, поэтому я рассказала только основное.

После свидетельства мой муж обратился к собравшимся и сказал:
- Возможно, у кого есть желание покаяться, чтобы служить Богу, в Которого мы веруем?
На третьей скамейке женщина подняла обе руки и вышла для покаяния. После нее вышло еще 12 человек. Когда стали молиться, все молились настолько активно, что поднялся шум как у пятидесятников.
После собрания мы опять-таки направились к дому Петра Новорока, чтобы поехать на евангелизацию. После евангелизации Перт повез нас на собрание, где снова попросили меня засвидетельствовать об исцелении. Когда я свидетельствовала, одна сестра поднялась с места и громко изъявила свое желание что-то сказать. Брат Петр пытался остановить ее и сказал:
- Сестра, но ты же местная и всегда сможешь сказать, что у тебя на душе.
Но сестра продолжала свое и притом очень эмоционально:
- Я хочу сестре Жене что-то сказать!
- Говори.
И сестра поведала очень интересную новость.
- На собрании у баптистов, где вы были, - сказала она, - был и мой муж, тот самый, который дважды ездил, чтобы тебя, сестра Женя, убить. И он там сегодня покаялся. Но он постеснялся подойти к тебе и признаться в этом.
Я сказала:
- Слава Богу за его покаяние!
Через 15 лет Бог постучал в его сердце, и он откликнулся на Его зов. В последствии он рассказал, как Господь расстроил его злой умысел.


В заключение хочу пожелать всем вам Божиих благословений. Пусть Господь вашу веру в Него, чтобы нам жить в полном доверии Ему. Не знаю, сколько еще Господь продлит мои годы, но до конца жизни я хочу свидетельствовать о Его милости. Врачи говорили, что я не буду жить, коммунисты обещали сгноить меня в тюрьме, так что я и света белого не вижу, но 19 июля 2005 года исполнилось 27 лет, как Господь меня исцелил. Слава Ему!

Источник: "Телепередача Угол"