Посланники мира

ГЛАВА  14
ВИД ГОРОДА С ВЫСШЕЙ ПЛОСКОСТИ

         „Вот закон храма; на вершине горы всё пространство его вокруг - Святое Святых: Вот закон храма!" (Иез 43:12).

Тогда я услышала голос, говорящий с вышины: «Взойди сюда!» В тот же момент я увидела круговидное пространство, как бы внутренность башни, спиральные стены которые образовали восходящую галерею, постепенно поднимающуюся к высшей славе. Эта прелестная тропинка, казалось, была создана из радуги сплетенных в призматические спирали и отражавших чудно-прекрасные, бесконечные оттенки всевозможных цветов непревосходимого великолепия.

Влекомые облаком чистейшего света, которое, подобно колеснице, плавно поднималось по спирали, мы миновали поверхность города и стали возноситься вдоль восходящих галерей этой дивной, радужной башни. Когда я сидела рядом со своей спутницей, духом поцеловавшим Крест, всем моим существом овладело чувство глубокого спокойствия, исполненное святого мира и блаженства, которого я раньше никогда не переживала так глубоко. Спиральная галерея, которая казалось вся движущейся и звучащей дыханием жизни, делалась все прекраснее по мере нашего восхождения; казалось, будто она вся состояла из крохотных алмазов реющего света отражающих своей переливающейся поверхностью всю красоту растительности, радовавшую мой взор на всем протяжении пути через город, от которого мы только что поднялись.

У меня, однако, не было времени рассмотреть окружающее великолепие, так как скоро мы выплыли из восходящей радужной галереи и остановились на воздушной плоскости, висевшей в прозрачной атмосфере над великолепным, высоким куполом, увенчивавшим Храм Познания в самом центре райской обители.

Оттуда я увидела великий Город, простиравшийся во все стороны перед моим взором. Я находилась теперь в таком положении, что с одного взгляда могла охватить черты его плана и понять, что в своем целом он представлял картину несравненного великолепия.

Как раз подо мной находился великий Храм Познания, построенный из драгоценнейшего материала и в таком архитектурном стиле, которого я не в состоянии описать; он поднимался высоко в воздухе из центра круглой, обширной равнины, поверхность которой, казалось, была покрыта мягкой, богатой зеленью. Тут и там через правильные промежутки видны были величественные группы деревьев в полном цвету. Под ними, а также в свободных промежутках, виднелись крохотные клумбы, покрытые всевозможными цветами и окруженные цветущими кустами и виноградными лозами. Там были источники живой воды: одни из них просто пробивались из зеленой травы и затем текли по мраморным каналам или рус-лам золотого песка с тихим мелодичным журчанием; другие фонтанами длинных серебряных струй били высоко в воздухе и, разбиваясь на миллионы алмазных брызг, падали обратно в бассейны, которые казались сделанными то из бриллиантов, то из серебра, то из белоснежных жемчужин.

Равнина эта была окружена высокой сквозной стеной; с восточной стороны ее находились ворота без дверей, из которых вытекала река воды живой, собиравшая в себе воды источников равнины.

Теперь я обратила все свое внимание на окружавший равнину город и увидела, что он разделялся на двенадцать больших частей этой рекой воды жизни, которая текла в виде спирали и была окаймлена с обеих сторон одинаковой ширины аллеями, представляющими собой двенадцать больших кругов, которые шли от самого центра до окраины. Двенадцать поперечных улиц пересекали эту спиральную аллею, начинаясь в центре у стены, окружавшей равнину, и расходясь радиусами до самого конца.

Когда я следовала взором за течением реки и стройными извилинами улиц, дух мой был так очарован и захвачен этим зрелищем, что я потеряла всякое сознание своего «я» и всякое представление о времени. Весь город состоял из сто сорока четырех больших частей, представляющих собою серию картин, все возрастающей красоты и великолепия. Слегка возвышающаяся кругообразная дорога от окраин до самого центра с каждым шагом делалась все прекраснее. Каждый новый сквер отличался каким-нибудь новым видом деревьев, цветов, фонтанов, статуй, дворцов или храмов. Каждое сооружение гармонировало со всеми остальными, как совершенная часть совершенного целого. Таким образом, весь город казался одним сплошным садом цветов, одной громадной цветущей рощей, одной обширной галереей скульптурного искусства, одним сплошным морем фонтанов, одним не-прерывным рядом творений архитектуры, возвышавшихся на фоне окружающего пейзажа неувядаемой красоты. Над городом висел небесный купол, сияющий бессмертным светом, который обливал чудной игрой лучей каждый предмет святого города.

И тогда я стала наблюдать за его обителями его. Но никакими словами могу я изобразить то, что двигалось и жило перед моим взором? Скажу только, что вся жизнь той страны была – мелодия.

Все ангельские сонмы были проникнуты вдохновляющей любовью; они двигались и действовали в порядке мудрого плана; их целью было воспитание вверенных им младенцев, которые должны были достигнуть такого состояния, чтобы вполне соответствовать всему окружающему совершенству. Ни один ангел не проявлял отдельного, личного, отрешенного от вселенской гармонии движения, но, казалось, что все они действовали заодно, как члены единого организма, и все были вдохновляемы из того же Высшего Источника.

Я увидела, что в этих прелестных группах маленьких детей не было ни соревнования, ни зависти ни себялюбивого желания славы, но что каждая группа, как и вообще все обитатели каждой детской и каждого дворца, была сплочена святой любовью как к высшим, более зрелым группам, так и к равным себе; что каждый маленький ребенок был наполнен этой любовью, желал возрастать в мудрости и сделаться способным для великого служения, как ангел света и красоты.

Я увидела, что в этих прелестных группах маленьких детей не было ни соревнования, ни зависти, ни себялюбивого желания славы, но что каждая группа, как и вообще все обитатели каждой детской и каждого дворца, была сплочена святой любовью как к высшим, более зрелым группам, так и к равным себе; что каждый маленький ребенок был наполнен этой любовью, желать возрастать в мудрости и сделаться способным для великого служения, как ангел света и красоты. Я видела также, что для каждого было блаженством учиться от высших, сообщать чудные познания, как дары святой любви и мудрости, низшим, и всем своим существом отдаваться этой прекрасной, гармонической работе. Теперь мне стало ясно, что каждый ребенок и каждая группа детей переходила в известном порядке из храма в храм, из дворца в дворец, из одной группы в другую, и что таким образом, преуспевшая группа занимала место, только что освобожденное старшей группой, и в свою очередь давала место более молодому семейству, прибывшему из младшей обители.

Вся жизнь здесь была подобна шествию весны в безгрешном раю; в каждом ребенке я видела живой цветок бессмертия, распускающийся и переходящий от одной стадии красоты в другую, в то время, как все над ним было слава, и все вокруг него - прелесть, и все внутри - гармоничное движение распускающейся жизни, дружба с небесами, любовь к Спасителю, поклонение Ему и вдохновение неумирающей радости.

Когда я так созерцала святой город во всей его славе и во всем великолепии, мой взор еще больше расширялся, и за предельным рядом дворцов я увидела то, что уже раньше видела в городе: сонмы ангелов собирались вокруг, готовые в назначенный момент войти во внешние храмы. Я увидела, что каждая группа ангелов собиралась соответственно той категории, к которой духи младенцев, которых они имели с собой, были более всего приурочены.

 Ангелы приближались точно на крыльях ветра; светлое облако обвивало каждою из них, так что они казались мне облеченными в солнце. В объятиях своих, как уже было указано, они несли духов младенцев, существование которых, казалось, зависело теперь от заботы их покровителей. Когда они подлетали близко, то на мгновение останавливались в чистой прозрачной святой атмосфере, а потом принимали удобное положение и начинали отдыхать.

Эта дивная картина движения блаженной жизни вдруг несколько изменилась, и мой спутник обратился ко мне со следующими словами:

«Мариэтта, видишь ли ты этот порядок и эти чудеса самой первой и самой простой степени духовного рая? Эти ангелы, которых ты видела, все время заняты своим блаженным делом. Здесь, как ты уже раньше узнала, собираются все младенцы из того мира, откуда ты пришла. Из этой области они переводятся в другие более высокие круги обучения; но прежде чем тебе позволено будет это видеть, ты должна получить один глубокий и серьезный урок».

ГЛАВА 15
КАРТИНА ВРАЩАЮЩЕЙСЯ ЖИВОЙ МЫСЛИ

Он опять коснулся моего лба, и вот, вся слава и великолепие созерцаемой мною картины вдруг исчезли, я мгновенно стала опускаться и скоро очутилась в каком-то низком, точно подземном пространстве с мрачными сводами. Тьма налегла на меня тяжелым покрывалом; чувство мистического ужаса охватило мое сердце и потрясло мое все существо. Какое-то трепетное, теснящее действие произвело ужасную борьбу внутри меня. Я почувствовала, что дух мой как-то испуганно поражался каждым движением моего ума. Мне казалось, что мои мысли боролись с чем-то во тьме. Отдаленный рев достиг моего слуха, словно целый океан изливал с какой-нибудь высокой скалы в пропасть свои могучие воды, страшные и пенящиеся. Напрасно старалась я удержаться за какой-нибудь предмет, чтобы замедлить свое падение, которое увлекало меня все ниже и ниже к какую-то ужасную бездну.

В этот момент вспышка как бы серого пламени озарила темные своды, и когда она погасла, я увидела, что вокруг меня реяли мрачные привидения, из которых каждое было охвачено огнем нечистой страсти. Уже с самого начала произошедшая со  мной перемена была так ужасна, что во мне не осталось никакого другого чувства, кроме отвращения и отчаяния; когда же появились эти привидения, то мной овладел сильный ужас. Я обернулась, чтобы укрыться на груди моего спутника, но увы, - его не было со мной.

Я поняла, что осталась одна в этом мрачном месте. Агонию этого момента я никогда не буду в силах описать вам. Прежде всего я подумала, что мне надо молиться, но вдруг вся моя прошлая жизнь, как картина встала перед моими глазами. И тогда я воскликнула: «О, если бы вернуть хоть один короткий час земной жизни! Если бы иметь хоть несколько мгновений, чтобы приготовится к веч-ности, к существованию в мире духов!»

Но совесть моя, как самый ужасный враг, хриплым и дребезжащим голосом ответила: "У тебя было время, слишком довольно времени, но ты презирала и отвергала средства благодати.  Думаешь ли ты, что теперь, вдруг, в этом темном мире отчаяния ты можешь приготовиться к вечности?»

И тогда, в дополнение к этому, мои прежние сомнения и скептицизм поднялись во мне, как живые существа, глядя на меня пронзительными, ужасными взорами.
 
Все они, издевались, кружились надо мной, будто каждое из них было отдельным, самостоятельным существом. Это было ужасное собрание размышлений всей моей жизни. Не было ни одной тайной мысли, которая теперь не присутствовала бы на  этом сборище. Даже те из них, которых я, казалось, забыла, окружили меня во всей своей силе.

Опять их вид изменился, и теперь они казались мне вращающимися по орбитам умственной, духовной и моральной сферы моего существа. Чтобы убежать от них, нужно было убежать от собственной жизни. Чтобы уничтожить их, нужно было уничтожить собственное свое существование. Tут я поняла все значение слов Спасителя: «За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда».

В то время как все мое существо было захвачено этим круговоротом, и мой жалкий, беспомощный дух напрасно жаждал избавления от этой адской тьмы и нового облечения в земную оболочку, другое видение, самое ужасное из всех, вдруг предстало предо мной. Это было полное и совершенное представление моею распятого Искупителя. Сразу, в одном последовательно-длительном видении, мысли всей моей жизни относительно Него прошли пред моим умственным взором в отдельных воплощениях. В одной части видения появились очертания с поразительной ясностью мысли, которые я имела о Нем, как о человеке. В другой части, тоже в соответствующих образах, были те мысли, которые я имела о Нем, как о Божестве. В третей части появились мысли, касавшиеся Его искупления для ограниченного числа избранных, и там же, в страшных образах находились мысли, владевшие мною, когда я допустила врага убедить себя, что я обречена на вечную погибель, вследствие предопределения. Затем появилась в соответствующих формах вереница мыслей относительно вечного спасения человечества без необходимости морального возрождения и без личной живой веры в Спасителя и в Его искупительную жертву. Наконец, в последней части, тоже облеченные в образы соответствующие их внутренней природе, появились мысли о спасении при помощи одной нравственности, независимо от внутренней веры сердца.

Все эти отдельные группы мыслей сплелись в одну вращающуюся вокруг меня сферу, в которой сталкивались, сплетались и расплетались всевозможные образы, возбуждавшие и потрясавшие мой ум. Каждая фраза учения о Христе, небесах, аде, вере или вечной жизни, все, что я когда-либо слышала об этом, чему научилась из книг, или до чего сама додумалась, - все это вращалось теперь вокруг меня в одной ужасающей картине. 

О, как загадочно страшны были эти противоречащие и вместе с тем родственные идеи об Искупителе!

Когда они окружили меня беспорядочным, но вместе с тем, странно скрепленным облаком образов, в каждой из них я видела искаженный лик Спасителя; но ни в отдельных образах, ни в целом облаке я не могла видеть Его, каков Он есть; я не

видела славы, величия и совершенства Его искупительной силы любви; я не видела в Нем Царя и Спасителя с Его истинным характером, который питает и поддерживает жизнь мира.

ГЛАВА 16
ЯВЛЕНИЕ СПАСИТЕЛЯ В ОБЛАКЕ НОЧИ

         «Души во мне не стало, когда Он говорил; Я искала Его и не находила Его» (Песнь Песней 5:6).

Изнеможенная, готовая отказаться от последней надежды на избавление из этого страшного места, я почувствовала, что последнее испытание переполнило ту горькую чашу, из которой я пила до агонии, и которой не могла бы осушить в течение всей вечности. И вдруг я увидела . . . Спасителя! Он простирал Свои руки ко мне, и с Его уст святой мелодией струились чудные, чарующие душу слова: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас».

Что это был за контраст, когда из средины облака появилось это величайшее Существо, окруженное солнечным сиянием! Сияние это вращалось спокойно, но весьма быстро, и на фоне его я увидела истинное соотношение существующее между божественным Искупителем и миром света, где живут святые ангелы; я увидела также, ту страшную разницу, которая существовала между моей природой и той сферой света, жизни, гармонии и любви.

Итак, Он был предо мной, - Тот, Которого в своем безумии и неверии я так часто отвергала. Прежде всего, я хотела отрешиться от того умственного воплощения, которое внутренно окружало меня; я хотела всем существом слиться с этим миром красоты, спокойствия и радости, который теперь так ясно отражался в сиянии Спасителя. Но я не могла этого сделать: слишком глубока была разница между этим миром и нечистыми элементами моей падшей природы. Я ясно это почувствовала, и прежние сомнения и неверие снова поднялись во мне.

ГЛАВА 17
МИР ПРИВИДЕНИЙ

         «Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое» (Рим 2:9).

Вдруг черная завеса адской ночи стала словно подниматься, проникая меня насквозь. Мои внутренние сомнения казалось, были заключены в облако, которое скрывало от меня высшую славу. Дух неверия и страха  и поверг меня в пучину глубокой печали. Я чувствовала себя падающей в пропасть с головокружительной высоты. Воплощенная тьма открыла свою пасть, чтобы поглотить меня. Движущаяся тень еще более ужасной бездны вздымалась тяжелыми массами, подобно облакам бурного мрака. По мере того, как я спускалась все ниже, увели-чивающаяся тяжесть мрака ужасным образом давила меня.

Наконец моему взору открылась адская равнина, представившаяся безграничной. На небольшом расстоянии она казалась вся освещенной точно огнем плавильни и покрытой сверкающим подобием растительности. Огненные очертания качающихся деревьев с блестящей листвой, а также цветы и фрукты из кристалла и золота виднелись повсюду.

Множество духов появилось под ветвями; блестящая мантия облекала каждую быстро движущуюся фигуру. Одни из них имели венцы у себя на головах, другие – диадемы. У некоторых были такие головные уборы, названия которых я не знала, но которые, казалось, были сделаны из драгоценных камней, золотых монет и золотой и серебренной ткани. На одних были надеты высокие шлемы, на других – обручи с блестящими развевающимися перьями. Бледный мерцающий фосфорический свет  излучался из каждого предмета, и вся картина казалась блестящим маскарадом.

Одежда мириадов этих духов соответствовала головным уборам. В этой быстро движущейся толпе можно было разглядеть различные убранства. Короли и королевы были облечены в пышные одеяния как при короновании. Представители знати обоего пола, тоже украшенные всевозможными драгоценностями, блистали своим внешним видом, как при царских дворах. Громадные толпы этих существ были облачены в одежды высоко культурных народов. Когда они прошли, я увидела подобные же группы нецивилизованных племен, которые имели на себе разнообразные варварские украшения. Одни группы были одеты совершенно по современному, в то время как другие имели на себе облачения древних времен. Но все категории духов, несмотря на разницу мод, имели одно и то же выражение внешней гордости, и быстро происходящего ослепляющего блеска.

Я услышала звуки сливающихся голосов, взрывы хохота, возгласы легкомысленного возбуждения и спортивного веселья, ядовитых насмешек, тонкого сарказма, растлевающей похоти и ужасных проклятий. Я услышала нечистые намеки, клеветы, плоские шутки, лицемерные комплименты, льстивые поздравления. Все это сверкающим адским потоком обрушилось на меня, причиняя раздражение и боль моему уху.

Когда я шла, мне казалось, что под ногами моими ползают скорпионы, и что я ступаю на горящие уголья. Качающиеся деревья веяли не прохладой, а жаром, и цвет их казался сверканием и горением неугасимого пламени. Каждое прикосновение к какому-либо предмету вызывало мучительную боль.

Фосфорический свет, исходящий от всех предметов, жег взор; плоды обжигали руки и рот, если кто срывал их и хотел есть. Собранные цветы выделяли   горячий пар, сильный смрад которого причинял ужасную боль легким, когда его вдыхали. Когда веял ветер, то горячие атомы окружающей атмосферы обжигали кожу. Сама атмосфера, казалось, была перегружена элементами разочарования и горя.

Я стала оглядываться кругом, не найду ли хоть немного воды, чтобы облегчить мучительную, невыносимую жажду. И тут и там находились фонтаны, текущие среди зелени ручьи и спокойные озерки приятного вида. Скоро, однако, я увидела, что это была только иллюзия, как и все остальное: брызги фонтанных струй падали подобно расплавленному свинцу; реки были как огненный металл, текущий из семикратно раскаленной плавильни; глубокие, спокойные озерки напоминали жидкое серебро с гладкой, неподвижной поверхностью, но каждый атом его горел ужасным, неугасимым пламенем.

Когда я была погружена в тяжелые размышления о всем виденном, ко мне приблизился дух одного лица, которое я знала, на земле. Теперь эта женщина казалась еще более эффектнее чем при жизни. Ее фигура, лицо, глаза, руки были словно покрыты металлическим блеском, который менялся с каждым ее движением, с каждой мыслью. Приветствуя меня, она сказала: «Мариэтта, мы снова с тобой встретились. Ты видишь меня теперь бесплотным духом в том месте, где все внутренне отрицающее Спасителя, находят себе пристанище, когда их земные дни приходят к концу.

«Странное чувство волнует твою грудь. Так и я чувствовала, пораженная и встревоженная, в тот час, когда очутилась здесь после моей смерти. Но я испытываю то, чего ты еще совсем не поняла во внутреннем состоянии твоего ума. Я испытываю странное, неподдающееся контролю чувство, заставляющее меня рассказать тебе о моей глубокой внутренней скорби, которую моей блестящей внешностью я хотела бы скрыть, если бы могла.

«Моя земная жизнь пришла к концу совершенно неожиданно, оставив мир, я быстро подвигалась в том направлении, куда меня несли владевшие мною желания. Внутренне я желала поклонения, чести, восхищения собою; я жаждала быть центром всеобщего внимания и иметь полную возможность следовать наклонностям своего извращённого, гордого, ропотного, себялюбивого сердца. Я хотела бы жить в таком мире, где были бы одни удовольствия, где все могли бы давать полную волю своим страстям и все было бы разрешено, где не было бы ни молитв, ни нравственных поучений, ни религиозных никто не обличал в грехе, а вся жизнь проходила бы в наслаждениях и веселых забавах, и куда не вмешивалась бы ника-кая высшая, сдерживающая власть.

«С подобными вожделениями я вступила, в мир духов и очутилась в таких условиях, которые соответствовали моему внутреннему состоянию. Как я хотела поскорее насладиться этой сверкающей картиной, которую ты теперь видишь перед своими глазами! Меня шумно приветствовали (а тебя нет), потому что во мне сразу признали вполне подходящего члена того общества, которое здесь обитает. Тебя они не приветствуют, потому что чувствуют в тебе такое внутреннее состояние, которое противоположно страстям, господствующим здесь. Меня встретили веселыми, легкомысленными возгласами. Те существа, которых ты теперь видишь в отдалении, тогда поспешили вперед обнять меня. «Приветствуем, приветствуем!» кричали они. Я была поражена, испугана, но вместе с тем атмосфера этого мира как-то странно оживляла и укрепляла меня. Я увидела, что облечена силой какого-то странного и беспокойного движения. Поток мыслей, таившихся раньше внутри  моего умственного организма в зачаточном состоянии, вырвался теперь и наполнил мой ум до того, что он сделался полным и совершенным отражением этой блестящей окружающей жизни.

«Каждый орган моего существа выделял фосфорический блеск, который сосредоточивался вокруг головы и образовал род бриллиантовой диадемы, отражаясь в то же самое время на лице каким то диким, неземным пламенем. Излучаясь из меня все больше, свет этот образовал как бы горящую одежду, облекающую мое существо и делающую меня чрезвычайно похожей на других родственных мне духов.

«Что-то странное наполняло мой ум; казалось, внутренние органы подчинились ка-кой-то посторонней силе и сделались абсолютно одержимыми ею.

«Я совершенно отдалась манящему влиянию окружающей обстановки и старалась удовлетворить разжигавшую меня жажду удовольствий. Я веселилась, пировала, кружилась в чувственном танце срывала блестящие плоды и бросалась в жаркие потоки; я пресыщала себя всем тем, что внешним видом соблазняло чувство и взор. Но все, что я только ни пробовала, делалось для меня отвратительным и становилось источником все  увеличивающейся боли. И до того не естественны вожделения, господствующие здесь, что я жажду именно вещей отвратительных для меня, в то, что доставляет наслаждение, в то же время мучает меня. Эти мучения создают во мне странное опьянение. Мой аппетит придушен, но мой голод  неутоляем и неутолим.

«Каждым предметом, который я вижу, я стремлюсь обладать; но добившись его, я разочаровываюсь, и чем больше я овладеваю им, тем больше увеличивается агония боли, которую я при этом испытываю. С каждым новым достижением я погружаюсь в какой-то неведомый, фантастический бред опьянения. Новые и странные явления постоянно случаются со мною и присоединяют бред к бреду и страх к страху. Мне представляется, что я сделалась частью того, что меня окружает и различные сцены, которые отражаются в поле моего зрения, кажется, исходят из меня самой в тысячи призрачных обольщений. Голоса, слышимые мною, вырываются из моей же груди непроизвольными восклицаниями. Я смеюсь, философствую, шучу, богохульничаю и высмеиваю, и каждое мое выражение, как бы ни было оно нечисто внутренне, сверкает остроумием, блещет метафорой и всякими риторическими украшениями. Качающиеся деревья, блестящие плоды, движущиеся миражи, обманчивые воды, металлические весла - все это соединяется в одну ослепляющую, дразнящую картину, которая, вечно перед моими глазами; и всякий предмет этой картины имеет как бы двойника в моем сердце, от которого, на фоне этой издевающейся обстановки, получает себе отклик. Я внутренне мучаюсь страшным желанием утолить свой голод и жажду, и это желание создает вокруг меня мучительные иллюзии прохладных вод, которых  никогда не суждено пить, освежительных плодов, которых я никогда не попробую, свежего воздуха, которого я никогда не вдохну, сладкого сна, которым мне никогда не суждено будет наслаждаться. Я знаю, что все предметы вокруг меня фантастичны и обманчивы, но вместе с тем каждый предмет имеет непонятную власть надо мной, и его жестокие чары господствуют над моим порабощенным умом.

«Я испытываю на себе всю силу закона этого притяжения. Я являюсь рабыней элементов дисгармонии, обольщения в связанного с ними порока. Каждый предмет по очереди влечет меня. Мысль об умственной свободе угасает внутри умирающей воли, и моим духом овладевает уверенность, что я являюсь частью, элементом окружающей меня фантасмагории.

«Это царство, скрытое облаками адской ночи, является сплошным морем извращенных и болезненных магнетических элементов. Здесь похоть, гордость, ненависть, жадность, себялюбие, разногласия, богохульства, безумное легкомыслие — все это разрастается в пылающее пламя. Если тот или другой вид зла не имеется в одном духе, то он имеется в другом, так что соединенная сила общей сложности является господствующим законом. Этой силой зла я связана и в ней я существую.

«Здесь находятся те, которые угнетали бедного, которые удерживали заработную плату у наемника, и налагали на изнеможденного тяжелые бремена. Здесь находятся люди поддельной веры, лицемеры, прелюбодеи, убийцы и самоубийцы, которые, не удовлетворяясь жизнью в земной своей оболочке, сами положили ей конец.

«Если бы смертные только знали ту ужасную, темную ночь, в которую они попадают в том случае, если умирают неприготовленными, то они захотели бы продлить свои земные дни, а не закончить их, как бы тяжела ни была та жизнь; они мудро старались бы исправить свою жизнь, эти быстро летящие моменты короткого периода подготовления к вечности. Ты думаешь, что существование человека печально, когда он проходит мрачную долину жизни и пробирается по тернистой тропе, предназначенной для смертных? Нет, здесь только начинается истинное страдание; здесь только можно получить представление о настоящей тьме. Иногда, в течении земной жизни, надежда на более мирные и счастливые дни светит, как угасающая маленькая свеча. В этом же мире нет никакой надежды; здесь одни сплошные мучения непрерывных, неудовлетворенных греховных наклонностей.

«Здесь все чувства бесконечно более остры, чем на земле. То, что смертным причиняет только подобие боли, здесь входят в самую сущность нашей природы, и боль делается частью нас самих. В состоянии бессмертия человек обладает интеллектуальным чувством, несвязанным внешними физическими чувствами, и вследствие этого он способен бесконечно больше переносить, чем во время своей земной жизни; в той же мере и сила страдания здесь больше страдания земного.

«Мариэтта, я чувствую, что напрасны все мои попытки описать тебе наше ужасное состояние здесь. Я часто спрашиваю себя, неужели для нас совсем нет надежды. Мое собственное чувство дает мне на это ответ: как гармония может существовать в самом царстве  дисгармонии? Мы были предупреждаемы о последствиях нашей жизни, когда находились во плоти; но мы любили грех, любили свои собственные пути, а не те, которые возвышают и очищают душу. И теперь мы находимся здесь, в этом страшном месте. Мы сами являемся причиной своей скорби. Бог справедлив. Он добр. Мы знаем, что страдаем не в силу мстительного закона нашего Создателя. Это — естественное состояние, естественные последствия  избранного нами пути. Нарушение нравственного закона, который один мог сохранить нашу моральную природу в чистой, гармонии и здоровья, - это нарушение является первопричиной нашего теперешнего состояния. О, грех! ты, источник бесчисленных мучений, ты, непримиримый враг мира и неба! почему смертные так любят пути твои?»

Тут она остановилась и устремила на меня свои полные отчаяния глаза. Я содрогнулась от этого ужасного взгляда, который выражал беспредельную муку.

Когда она так говорила мне, сонмы погибших существ кружились вокруг нее; они старались подавить свои истинные чувства, слушая описание своих страданий. Их появление, ее речи, вообще, вся обстановка, окружавшая меня наполнили меня ужасом; я инстинктивно хотела скрыться. Когда она догадалась об этом, ее скорбь еще увеличилась, и она быстро сказала:

«Нет, Мариэтта, но оставляй меня. Неужели ты не можешь выдержать и короткое время то, от чего я страдаю постоянно? Побудь со мной, потому что я хочу тебе еще о многом сказать.

«Поражаешься ли ты всеми этими картинами? Знай, что это только внешняя легкая степень глубокой, внутренней скорби. Мариэтта, ни одно доброе и счастливое существо не живет здесь с нами. Здесь все внутри нас темно. Иногда мы осмеливаемся надеяться на искупление, все еще припоминая историю спасающей Любви. Иногда мы спрашиваем, может ли эта Любовь проникнуть в нашу обитель мрака и смерти. Можем ли мы надеяться, что когда-нибудь сделаемся свободными от тех вожделений и наклонностей, которые связывают нас как цепями, и от страстей, которые жгут нас неугасимым пламенем в этом мире мрака и скорби?»
Побежденная своими глубокими чувствами, она отдалась выражению своей печали, и уже не говорила больше со мной.

После этого другой дух приблизился ко мне и сказал: «Уйди, оставь нас здесь одних. Твое присутствие напоминает нам о потерянной возможности жить иначе. Мы отдались извращенным наклонностям, которые создали вокруг души атмосферу злого магнетизма и пропитали дух своими смертоносными миазмами».

Тут он остановился на мгновение, а потом продолжал? «Нет, подожди еще. Не знаю почему, но я должен открыть тебе, чему мы здесь научились относительно власти зла и его магнетического влияния на дух человека. Пока еще человек живет в теле, эта власть проявляется в очень хитрой, обольстительной форме и не показывает своей истинной природы. Когда же он оставляет внешний мир и вступает во внутренний, тогда это зло образует внешнюю сферу его существования. В мире, откуда мы пришли, зло это — невидимое, внутреннее; теперь же оно является нашим внешним обиталищем. Оно поднимается из глубины. Оно развертывается из души. Оно все окружает, все проникает, все проверяет и вдохновляет. Смертные противятся этой истине, и на основании любви и благости Божией доказывают, что не может быть страдания в духе человека.

Такое суждение приписывает зло Богу, исходя из того, что зло и страдания существуют в человеческом роде, во внешнем мире, и властвует над нами. Причина же этому очевидна: и все-таки люди стараются отвергнуть истину.

«Нарушение гармонии и закона влечет за собою ужасные последствия. Человек, противодействуя требованиям закона в самом себе, вызывает результат как раз противоположный тому, какой должен был бы последовать. Поэтому то, что было для него предназначено к жизни, — то, что должно было бы усовершенствовать его, - вследствие его злых наклонностей, действует теперь к смерти. Поэтому грех, или преступление закона, делает существо неспособным к правильному развитию; отсюда, нарушитель закона, отрешенный от гармонии, умирает, т.е. перестает существовать для закона мира и святого, блаженного роста или развития.

«Эта великая, неопровержимая истина проявляется в каждой стадии физической и моральной жизни, где закон встречает препятствия на своем пути; и здесь мы имеем плоды этого в обильной, страшной жатве.

Почему смертные не подумают о результатах греховной жизни? Почему они не позаботятся о том, чтобы прекратить рост зла и, обратившись к Богу путем, указанным свыше, избежать этих ужасных последствий? Мариэтта, ты не член нашего семейства, потому что в таком случае эти элементы окружили бы тебя и поглотили все твое существо. Но ты вернешься в царство мира. Безумие и бред охватывают нас, когда мы думаем о том месте, где обитает любовь, чистая любовь и мир. Ты все это слышишь потому, что тебе придется еще вернуться на землю. Расскажи ее обитателям, что ты видела, и предупреди их о той опасности, которая ожидает людей, когда они упорно предаются удовлетворению своих нечистых на-клонностей».

Ужасная гримаса говорившего закончила эту сцену. Я была окончательно разбита, зная, что это не сон, а действительность. Ведь с духами этих людей я была знакома на земле, и когда теперь увидала их, то сразу их узнала. Но что это была за перемена! Они казались теперь воплощением скорби и угрызения совести.

ГЛАВА 18
РЕЧЬ ЛЖЕФИЛОСОФА

         «Говорил в сердце своем: «взойду на небо выше звезд Божиих вознесу престол мой... буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис 14:13-15).

Несознательно для себя самой я перешла из этой страшной области тьмы в место где кажется ничего не существовало, кроме пустого пространства. Там не видно было ни солнца, ни звезд. Мрак, еще более глубокий, сгустился вокруг меня. Мне казалось, что погибель моя неизбежна, и что я скоро примкну к числу духов этой фантастической области. Муки агонии охватили меня при мысли об удаляющейся надежде, как вдруг в отдалении я услышала голос, мягкий и мелодичный, голос, говоривший:

«Взирай на Иисуса!  Он - жизнь души». Мгновенно какое-то внутреннее чувство поднялось во мне, противясь поклонению Тому Иисусу, Который был распят. Это сразу отняло у меня всякую внутреннюю поддержку; я почувствовала, будто упала с безмерной высоты в бездну, населенную существами, которые были в еще более отчаянном состоянии, чем те, которых я только что оставила. Они собрались вокруг меня, выражая свое одобрение по поводу того, что я допустила сомнение в сердце своем относительно божественности Сына Божия.

После этого ко мне приблизился дух гигантского интеллекта и сказал: «Религия, религия Библии, так высоко почитаемая неразвитыми людьми, живущими во тьме, - это только духовный фарс. Бог Библии, Которого христиане зовут Спасителем мира, был только человеком. Религиозные верования ограничивают кругозор человеческой мысли, связывают благородный ум и задерживают развитие всего рода.

«Ты сейчас посетила такую категорию духов, которые будучи ослеплены обманчивыми мечтами земной религии, вступили в мир духов совершенно неразвитыми. Поэтому они все еще льнут к идее искупления через Иисуса Христа. Но их страдания воображаемы. Скоро они будут просвещены и поймут это. Тогда они увидят все безумие своего религиозного воспитания, к которому все еще прилепляются непреодолимым тяготением, хотя лучшая часть их существа и отвращается от него. Мы же свободны. Наш интеллект ничем не связан, и мы достаточно просвещены, чтобы видеть великолепие и славу населенной вселенной. Мы наслаждаемся богатыми произведениями возвышенных качеств ума и, таким образом (а не чрез религию Креста), мы достигаем великих умственных высот и великолепия земного мира.

«Мариэтта, — ибо так тебя называют, — мы видели, как тьма осенила тебя, и мы хорошо поняли, что на мгновение, в силу твоего воспитания, тебе захотелось вознести молитву о спасении во имя Иисуса. Мы слышали и голос свыше, говорящий  тебе: «Взирай на Иисуса». И видишь, все это не спасло тебя. Познай же, что спасение приходит единственно от естественного развития твоего собственного существа.

«Что ты видишь, Мариэтта? Оставь свои мысли о пустой религии Библии и смотри на чудеса нашего мира. Это — вторая сфера. Вокруг тебя собраны умы с различных мест земли, интеллект которых не поддался силе вымышленной религии. Они не приходили в умиление при виде священнической одежды и не пели пустых псалмов, этой бездушной «музыки» церкви.

«Они поют о природе, благородной частью которой являются сами, и объединившись таким образом, восходят по октаве прогрессивной умственной гармонии». Здесь говоривший мне дух сделался ужасно беспокойным.

Туманное облако, окружавшее его, заколебалось, и я увидела, что весь он корчился в конвульсиях от какого-то постороннего влияния, которое действовало на него последовательными ударами. Я не могла понять, откуда влияние это исходило, и с ужасом увидала, что картина менялась с каждым последовательным ударом, сопровождавшимся вспышкой широкой полосы бледного света.

Я также поняла, что он употреблял все старания, чтобы победить какую-то силу, которая завладевала им. Все его существо изощрялось до последней возможности, чтобы отразить какую-то волну, которая накатывалась на него. Вдруг он застонал, как бы погружаясь в горечь безысходного отчаяния, и отдался наступавшей на него силе.

И тут пред моим взором открылась широкая арена, на которой я во мгновение ока увидела каждый род порока, какой только можно себе представить, в каждом виде и каждой форме человеческого общества, правительства и церкви. Я увидала различные фазы и формы богопочитания, практикуемого в каждой религии, начиная от темных дикарей и кончая модными «христианами», которые без участия сердца поклоняются Богу под видом исповедания святой религии креста.

ГЛАВА 19
ПАНДЕМОНИУМ И ПАРОДИЯ БОГОСЛУЖЕНИЯ

         «Это - безводные источники, облака и мглы, гонимые бурею: им приготовлен мрак вечной тьмы. Ибо, произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении; обещают им свободу, будучи сами рабы тления»  (2Пет 2:17-19).

Когда эта картина открылась предо мною, я услышала голос с далекой вышины, говорящий мне: «Мариэтта, не бойся, но посмотри на пандениум (пандемониум – собрание всех злых духов), где собираются самообольстители, возлагающие свои упования на ложную философию, и богоненавистники; где также являются в форме привидений ложные религии земли; где лицемерие сбрасывает с себя покрывало, показывая свой чудовищный образ, и где издевательство над религией говорит на своем настоящем языке; где находятся людские волки в овечьей шкуре, которые охотятся за смиренными и простодушными. Чу! слышишь ли ты дикое пение многих тысяч существ, занимающих обширные галереи хоров? Они некогда пели – бездушно пели – гимны, посвященные имени живого Бога. Прислушайся к хриплому голосу тяжелого органа, перед которым они собраны. Посмотри, они поднимаются... Заметь, как они себя держат и постарайся понять их слова».

Здесь я особенно остро чувствую свою неспособность передать последовавшую за этим сцену. В сущности, никто не может ее понять, кто сам ее не видел. Я могу лишь сказать, что всякое зло, на какое человек только способен, казалось организованным здесь и представленным в законченной картине, причем каждый дух исполнял роль, культивируемую им в теле. Мне было ясно, что если они ожидали удовольствия, все это было недействительно, и все-таки все они старались достичь наслажденья, и это отражалось в моей страдающей душе невыразимым ужасом.

Пока я так смотрела на них, сидевшие на обширных галереях поднялись и запели. Под хриплое дребезжание чудовищного органа, нота срывалась за нотой с уст пытавшихся создать мелодию, но самое выражение, с которым они пели, было уже издевательством над этой попыткой. Душа содрогнулась во мне, когда я увидела, с каким безнадежным отчаянием опустились они снова на свои места. Внизу я увидела большое, капризное собрание, пред которым на кафедре готического стиля стоял человек, одетый в священническую одежду. Это был проповедник, который обесчестил имя Христа неискренностью и исканием собственной славы, который сделал святое служение предметом презрения и насмешек своей лицемерной любовью к дарам благодати. Этот представитель спекулянтов в религиозной области держал себя с достоинством, - которое было скорее пародией на достоинство, - в своей священнической роли. Пред ним лежала раскрытая книга, из которой он пытался читать, но из этого также ничего не выходило. Его голос был диким и пронзительным, а произношение невнятным. Черты лица его исказились, и все тело его свело в корчах агонии. Он опять попытался читать, но результаты были те же, что и в первый раз. Страдания его усиливались, пока он не разразился потоком самых ужасных выражений, проклиная собственное существование и все вокруг себя, а затем богохульно обращаясь к Богу, Источнику всего бытия, обвиняя Его во всякой неправде и всех несчастьях, и даже желая собрать всю силу вселенского интеллекта, чтобы ею проклясть Создателя. Его проклятия, вся форма его выражения и неукротимая страсть представили его в таком виде, что я со страхом подумала, какая у него великая разрушительная сила, способная действовать повсюду, где только он захочет ее применить.

Скоро, однако, я убедилась в том, что опасения мои напрасны, так как мгновенно вся его сила вдруг истощилась. Мне стало ясно, что власть его ограничена, и что все его возбуждение зависело в значительной мере от влияния на него собравшихся вокруг.

Одного взгляда на толпу, находившуюся пред ним, было достаточно, чтобы понять причину его страшных мук. На лицах собравшихся ясно можно было почитать внутреннюю ненависть, смешанную с диким, безумным удовлетворением. Они внутренне издевались над его бесплодными усилиями и отдавались дьявольскому наслаждению его страшными страданиями. Да, их удовлетворяло выражение его острого отчаяния как застарелую рану удовлетворяет расчесывание, которое на минуту доставляет безумное удовольствие, но потом причиняет еще более ужасную боль.

Он отступил назад и в изнеможении опустился на землю. На лице его было выражение неописуемого ужаса. Все его существо было точно сведено судорогой. Вокруг него вспыхивали мрачные огни. Его внешний вид изобличал внутреннее состояние, столь же беспокойное, как горячий кратер. Это было зрелище нераскаянного грешника, переносящего агонию неумолимого ада. Тут я вспомнила слова Христа: «И изыдут они во тьму внешнюю, - там будет плач и скрежет зубов; где червь их не умирает и огонь не угасает».

Когда священнослужитель простерся там, окутанный огнем своих страстей, один из присутствовавших поднялся и обратился к нему со следующими словами: «Ты, исчадье мрака! Ты, отродье лицемерия! Обольститель, лукавый обольститель! Недаром ты заслуживаешь адские мучения бездушного учителя религии. Нет страданий, достаточных для тебя. Ты сделал торговлю из религии и душ человеческих. Да, ты жил в храмах человеческой славы, принимая поклонение от людей. Ты облекался в одежды беспечности за счет душ. Ты не старался исцелить разбитые сердца небесной вестью истины об искуплении. Нет, ты потворствовал слуху и очаровывал воображение. Теперь ты мучишься. Поднимайся же, лжеучитель, поднимайся! Играй перед нами в твоем шелковом одеянии роль ложного апостольства! Говори нам приятные вещи! Управляй этим над тобой же издевающимся хором! Удержи свое богохульство, не давай воли своим проклятиям, ибо вот, прав твой Создатель. Мы хотим свергнуть Его с Его престола. Его, Превознесённого, ты хулил! Через тебя должна была бы проявиться слава Его, и тысячи при свете этой славы должны были бы найти лицо Его».

Здесь священнослужитель хотел скрыться, но обращавшийся к нему продолжал: «Нет, лицемер! Если бы ты даже хотел, ты не сможешь убежать отсюда. Взгляни на эту огромную толпу мучающихся и спроси себя, почему это так. Хотя они и грешили, - ведь каждый пред свои Господом стоит или падает, - можешь ли ты спокойно смотреть на них без сознания своей вины? Твои ученые речи, твои изысканные толкования Священного Слова, украшенные поэтическим духом, изложенные по всем правилам ораторского искусства, - не убаюкивало ли это еще больше и без того дремлющий дух, между тем, как ты украшал свое смертное чело человеческими лаврами?»

Здесь обвиняемый дух воскликнул: «Стой! стой! пощади меня! Я переживаю муки неутолимых угрызений совести. Страшное возмездие, остановись! Не поражай своей жертвы. Я справедливо мучаюсь. В жизни я изыскивал средства для достижения всевозможных удовольствий. Я играл с душами людей и без сердца писал о вопросах вечности. Я сочинял свои молитвы для человеческого уха и объяснял Священное Писание так, чтобы это было по вкусу самодурам, себялюбцам, похитителям человеческих прав и угнетателям. Ужас, ужас бесконечной ночи и острые терзания совести овладевают мной! Я слышу звуки вопля! Я вижу безумие отчаявшихся духов! Все это преследует меня. Если я хочу бежать, предо мною собираются сонмы привидений, которые прилепляются к душе моей, чтобы она не находила покоя. Эти прихожане мои сводят меня с ума своими обвинениями и проклятиями. Тайные грехи, причиняющие, как демоны, непреходящую боль, подымаются из тайников моей памяти. О, пощади меня от более глубоких бездн ада!»

Во время этой отчаянной речи все собрание поднявшись, глумилось над его агонией. Наконец, обратившийся к нему раньше дух закончил свои обвинения следующими словами: «Ты хорошо знал, что нам нравилось угождать тебе. Когда мы отдавались удовлетворению греховных желаний, ведущих нас по путям смерти, ты не упрекал нас, не останавливал, наш духовный учитель! Библия – этот дар Божий, эта священная книга, ведущая путников к светлым обителям на небесах, - она через лживые толкования этого сластолюбивого, бессердечного проповедника сделалась билетом для входа в страну скорби, где грехи созревают до своей полноты, так что становятся самостоятельными живыми существами, где похоти облекают дух в бесчисленные складки неугасимого огня, и где Мамон, как чудовищный идол, сидит на облаках смерти, закрывающих бездну.

«Закон существования, если его извращают, создает в конце концов тот кошмар, в каком ты сейчас живешь. Все это ты сделал сам, движимый любовью к славе, к славе лицемера, форма религии которого подобна окрашенному гробу. Да, для постороннего глаза она была прекрасна, как непорочная Церковь, отражающая славу небесного Иерусалима с далекой, лазурной вышины. Но сердце твое было гнездом гордости и похоти, клеткой нечистых птиц, норой гадов-мыслителей. Это была гробница, полная мертвых костей и трупных останков умерших бездушных богословов, наследие религиозных лицемеров.

«Не проклинай же своего Создателя, ведь это твоя жатва. Послушай слова Писания, которые ты сам часто так небрежно повторял: «Сеющий в плоть от плоти пожнет тление» и «Возмездие за грех – смерть». Как эти святые слова гремят в медных стенах среди душ, собравшихся в царстве вечной ночи. Да, они гремят, перекатываясь от духа к духу, затрагивая каждое бессмертное чувство, доведенное до степени высочайшего напряжения ужасами ада, призраками, поднимающимися из бездн смерти.

Нет, лжеучитель, Бог праведен. Грех сделал нас такими. Мы страдаем от следствий преступления закона, закона нашего существования».

Пока он говорил так, ужасная дрожь охватила все его существо. Страшное возбуждение овладело им. Он и все собрание трепетали все больше и, наконец, упали, как мертвые. Теряя свою индивидуальность, все они превратились в одну громадную массу клокочущей жизни. Над этой массой поднялась тяжелая атмосфера движущихся атомов, такая густая и непроницаемая, что казалась частью этой массы.

Это было уже слишком. Я не смогла более выносить вида этой ужасной картины; я подалась назад и невольно воскликнула: «Неужели нет милосердного Бога? Неужели Он может видеть все это и не спасти?»

ГЛАВА 20
ПОЯСНЕНИЕ СВЫШЕ

         «Разве Я хочу смерти беззаконника? говорит Господь Бог. Не того ли, чтоб он обратился от путей своих и был жив?» (Иез 18:23).

Да, - отвечал голос с вышины, - да, есть милосердный Бог, и Он сострадательным оком смотрит на грешника. Милосердие печалится о несчастном. Не читала ли ты, что сказано: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную?» Но хотя спасение предлагается всему миру, и посланники Господни убеждают грешников обратиться, миллионы отвергают эту милость, другие же миллионы, формально принимающие ее, спекулируют на великой истине искупления. Грех, которому человек предается, приготовляет его к скорби. И существуют многие, которые отнюдь не оставят своих злых путей до тех пор, пока не дойдут до самого ужасного состояния, вызванного преступлениями против закона любви и чистоты.

«Не бойся, Мариэтта! Тебе была показана только небольшая часть последствий греха отражающихся на духе человека. Духовные страдания не поддаются никакому описанию; никакими внешними проявлениями не могут они вполне открыться пониманию потустороннего существа.

«Тот, кто первый говорил с тобою, есть дух антихриста, который старается очаровать духовное понимание яркими картинами ложных умствований, за которыми скрываются дисгармония, извращенные чувства, нечистые желания, себялюбие, двоедушие, жестокосердие, похоти, хищения, убийства, отрицание Бога и Его искупительной благодати, богохульство и кощунство. Он старался обратить твое внимание на другую сторону вещей и скрыть истинное состояние тех, сердца которых не руководятся любовью Божией.

Бесплодность его стараний доказывает полное бессилие всего того, что вне Христа, спасти душу человеческую от влияний, влекущих к смерти, которые через грех заражают не возрождённое сердце.

«После этого перед тобой открылась картина, представляющая собой пороки в разных видах и формах; но она отразилась бы на тебе слишком тяжело, если бы ты увидела ее во всей полноте: поэтому вскоре после нее показались хоры поющих. Они представляют мир, возносящий мелодию богам, которым он поклоняется, как бы эти боги ни назывались и какой бы природы они ни были. В сердцах этих поющих не было ни страха перед Высшим Существом, ни любви к Нему, и над Ним они издевались бездушным почитанием одними устами. На кафедре представлен был лжеучитель и все ужасные последствия лицемерия в области веры. Он был неискренен и потому сошел в эту бездну горя. Пред ним находились те, которые лишь по имени называются христианами, но не имеют страха Божия перед очами своими. Они казались набожными перед людьми, но сердце их было далеко от Бога. Они хотели получать от своих богослужений удовольствие для себя и поэтому избрали себе учителя, который в свою очередь старался прославиться у людей, путем поощрения их капризных желаний и наклонностей.

«Он старался обращаться к ним во имя великой истины, умственное познание которой он приобрел и исповедовал во время земной своей жизни. Его бесплодные усилия являют полную неспособность кого бы то ни было получить действительное удовлетворение или же принести истинную пользу окружающим, если применяются ложные приемы.

«Дух, говоривший ему, является духом тех, которые полагаются на лжеучителей и мало заботятся сами о своих духовных нуждах. Таким образом проявляется дисгармония между существами, не имеющими между собой истинной связи. Каждый из них слагает свою вину на другого. Ты помнишь, что этот дух упомянул о справедливости их состояния, как о естественном последствии нарушения закона. Это означает, что сознание собственной вины и благости Божией появляется у всех тех, которые просыпаются от духовной спячки к сознанию праведного возмездия святого Божия закона над ними.

«Страшные корчи духа, обвиняемого в темноте его прошлой жизни, свидетельствуют о том, что те, которые живут на земле, следуя своим плотским похотям, после, встречаясь в жизни загробной, отражают друг на друге великие истины своими мыслями и движениями. Их окончательное падение и объединение иллюстрирует нераздельную природу и склонность к греху, а также тот факт, что закон симпатии и магнетического притяжения существует также у бесплотных духов людей. Согласно этому закону, существа одинаковой природы, одинакового расположения ума и чувств притягиваются друг ко другу. Скопление этих существ усиливает преобладающие в них начала и количеством и напряженностью так что каждый дух в аду принимает мучение от всех остальных и в свою очередь доставляет мучение каждому.

«Движущееся облако над ними показывает ту атмосферу мысли, которая наполняет великую область духовной дисгармонии.

«И наконец, Мариэтта, образы проповедника и его прихожан, а также лжеучителя-последователя школ пустой философии иллюстрирует ту часть священного текста, где сказано: «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму».

«Мариэтта, твой дух не в состоянии больше переносить этого. Пусть же этот урок вселит в твою душу ту великую истину, что возмездие за грех – смерть».

ГЛАВА 21
МАРИЭТТА ВОЗВРАЩАЕТСЯ В СФЕРУ ГАРМОНИИ

         «Если кто не родится свыше, не может увидеть Царства Божия» (Ин 3:3).

         «Ибо, если живете по плоти, то умрете, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (Рим 8:13).

Когда голос, говоривший мне, замолк, я услышала ангела, который как бы из среды великою сонма воззвал ко мне: «Мариэтта, взойди сюда!»

Я поднялась на облаке света, которое тихо возносилось из его павильона. Мой дух испытал отдых, что это была за перемена! Какая великая, какая дивная! Еще за минуту до того я со страхом и удивлением созерцала возбужденную, страдающую толпу, метущуюся в безумии разгоревшихся страстей, доводимых при жизни до крайних пределов. Там царствовала скорбь. Там видны были в полной незамаскированности последствия всякого рода зла, развращающих привычек, тайных намерений и скрытого несчастья. Там были обиды, ропот, ужасные богохульства. Сами участники этой безумной оргии притягивались друг к другу и соединялись силою преобладающих элементов из собственной испорченной природы. И там я многое узнала.

Я узнала, что грех рождает смерть и что истинное счастье приходит не через непослушание но чрез простую, бесхитростную веру в Иисуса Христа, как Искупителя, чрез ту веру, которая приводит к истинному Богопоклонению от смиренного и сокрушенного сердца. Я узнала, что обольщение, является одним из начал тьмы, источником многих скорбей и прикрытием всевозможной неправды и пороков. Я узнала что никакое обольщение, как бы тонко оно не было произ-ведено, не может устоять в часы испытания; ибо тот кто описывает великолепие природы и старается разукрашенным занавесом скрыть от взоров души вид креста, предлагая жизнь и мир другими способами, в тоже самое время не может скрыть ужасной трагедии, разыгрывающейся на широкой арене, где собраны те, которые не любят Бога, не считаются с законом и призирают святую веру в Иисуса, спасающую людей.

Когда я размышляла обо всем этом, внезапно поток нового света излился на меня. Я обернулась чтобы увидеть откуда он исходит и вот, вверху над собой я увидела прелестное существо, облаченное в одежду светлую, как солнце и окруженное славой. Лицо его сияло небесной добротой. Тихо и спокойно реяла она в Божественном эфире. Звук его голоса наполнил меня блаженством, когда оно говорило: «Отдохни, дух, отдохни! Пусть не удручает тебя теперь никакая забота. Перестань думать о том, что ты сейчас видела. Для каждого послушного сердца Бог имеет на небесах приготовленную обитель. Всякий, кто ищет, найдет Его, скорого Помощника в бедах. Те, которых ты только что созерцала, находятся в элементе избранным ими при жизни. Как тот, который падает с большой высоты, терпит боль и раны, так и тот, кот живет и умирает в грехе, несет все последствия этого. Таков закон нашего существования».

«Отдохни Мариэтта, отдохни! Вот спускаются хоры ангелов. Слушай, сестра! Эта гармония ... какая она сладкая! Как нежно несется она по небесным путям! Она приближается к нам, Мариэтта! Мелодия ширится в небесном эфире. Ее звуки дышат хвалой нашему Искупителю. Небесные антифоны рождаются повсюду.
 
Взгляни вверх Мариэтта! Вот мы недалеко от города, где обитает праведность. Никакое зло не войдет туда. Ни один злой дух не осквернит своим присутствием святых его чертогов. Слушай сестра! Тебе говорит ангел, страж Святых холмов». И тогда я услышала другой голос: «Мариэтта откуда ты? Не оставила ли ты смертный мир печали? Почему же ты очутилась в стране, где царствуют злые страсти? Колеблется еще твой дух между областями добра и зла? Я видел тебя в Раю Мира, где песни искупленных сливаются, и где возносятся мягкие мелодии гимнов. И потом я видел тебя, плывущую в темной атмосфере, безприютную и одинокую. Я был свидетелем твоего падения в облако, закрывающее арену дисгармоничных, нечестивых существ. И затем я видел, как ты следила за каждым явлением в царстве мрака, - как ты не могла уже больше переносить этого ужасного зрелища и падая под тяжестью его, воззвала о помощи Божией или какого-нибудь доброго ангела.

«Познай из этого, что если сердца людей не утверждены в истине, если природа их не управляется законом святой любви, то они открыты притягательному влиянию зла; ибо нет безопасности для души, не рожденной от Божественного Блага. Если кто не проникнут этим началом то его нравственное состояние таково, что он подвержен влечению ко внешней тьме и к обители тex, которые живут в сфере мертвящего магнетизма. Помни, что тот, кто хочет быть учеником Истины, и войти в покой, должен отказаться от удовлетворения греховных наклонностей извращенного сердца, которое прилепляется к тому, что не побуждает к почитанию Бога и к исполнению Его воли; он должен обратится всем своим существом от всякого зла к жизни благочестивой, ибо таким и только таким образом можно приобщиться через божественную благодагь к Вечному Добру».

«Мариэтта, все эти переживания и открытие твоего духовного понимания допущены с мудрой целью. Ты была представительницей тех, которые не утверждены в духовной истине; ты привлекалась то в рай, то в ту область, где Хаос и Ночь являются самодержцами, то к местам падения и скорби, где находятся те, которые отдавались своим злым наклонностям и потворствовали им до тех пор, пока их способность восприятия не притупилась проявлениями порока и не превратилась в болезненный бред под влиянием галлюцинирующих удовольствий. И, наконец, там, где элементы зла действуют совершенно безудержно, душа начинает вполне понимать природу, склонность к греху и его последствиям.

«Таким образом, обнаружено, что когда испорченный дух человека представлен самому себе, он безумно стремится вперед под влиянием ненасытной жажды зла. Это состояние углубляется общением с другими подобными существами; теперь ты поймешь что те, которых ты видела на широкой арене, являются взаимными мучителями.

«То же самое происходит и в мире смертных: каждый грех укрепляется соответственно количеству умов, движимых его началами. Так один нечестивец поддерживает другого на пути зла. Отсюда понятно, почему один грешник может разрушить столько доброго. Когда грех прибавляется ко греху, это расширяет его разрушительную способность, ускоряет его развитие, пока семейства, племена и целые нации не вооружаются, чтобы воевать против него.

«О, если бы смертные только знали силу злого влияния! Тогда движимые законом небесной любви, Духом Благодати, они соединились бы, чтобы пресечь его действие в плотском сердце.

«Мариэтта, земной мир является действительно миром скорби, ибо своим упорством в грехе человек так притупляет свою нравственную природу, что вступает в мир духов уже с большим перевесом в сторону зла и, вследствие этого естественно соединяется с теми, которые обитают в царстве тех же начал. Но если благодать Божия принимается умом и сердцем, то она изменяет характер и наклонности человека. Ибо божественная жизнь нисходящая в душу, направляет чувства к источнику - Богу. «Имеющий Сына Божия имеет жизнь». И такие люди, после своей физической смерти переходят сюда, в силу закона святого притяжения смешиваются с другими, подобными себе в царстве вечной жизни, получая от Бога вдохновение святости и вечно растущий дух божественных достижений».

ГЛАВА 22
ГЛАВНЫЙ ЧЕРТОГ МЛАДЕНЧЕСКОГО РАЯ

         «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф 5:8 ).

Мариэтта, это тот город, в котором ты видела райские детские, и в который из страны печали и смерти тебе позволено вернуться. С этого пункта, как раз над главным дворцом детских, ты можешь наблюдать жизнь и порядок этого Храма Воспитания. Здесь собраны школы Детского Рая, и здесь духи маленьких детей получают наставления в высших степенях блаженной и полезной деятельности».

Когда голос умолк, вдруг Великий Храм под нами открылся и представил нам с единого взгляда свою славу и великолепие. В нем, как в зеркале, я увидела величие, разнообразие и порядок всего Рая. Тут опять в центре был крест. Вокруг него я увидела двенадцать духов; в руках каждого из них был меньший крест и арфа. На головах их были венцы, сияющие драгоценными камнями. Под ними, наполняя широкую арену, окруженную великолепными галереями, были собраны воспитанники школ из различных храмов и отделений со всего города. Над каждым отделением был руководящий дух, за всеми действиями которого внимательно следили находящиеся внизу. Я посмотрела туда и увидела сонмы маленьких детей. Их светлые одежды переливали бесчисленным множеством всевозможных оттенков. В руке каждого была роза, между лепестками которой находились всевозможные цветы, какие только росли на этой равнине. На каждой розе покоился маленький белый голубок, на крыльях которого было написано: «Святость Господу». Пред каждым ребенком был открыт свиток, в котором был написан, такими буквами, которых я никак не могла понять, их первый урок здесь.

Каждый поместился спокойно и удобно, оставаясь неподвижным в потоке света, возле своего ангела-хранителя. Казалось, что каждый ребенок ожидал руководства от двенадцати духов вокруг креста, на который теперь было устремлено внимание всех. О, как дивно прекрасна была царствующая там тишина, открывавшая совершенный порядок и божественную гармонию того места!

ГЛАВА 23
НЕПРИГОДНОСТЬ, ПРОЯВЛЕННАЯ КОНТРАСТОМ

         «И не войдет в него ничто нечистое» (Отк 21:27).

Слушай Мариэтта, сказал ангел, и своей правой рукой провел по моему лбу. И вот я услышала, что из глубокой тишины исходит музыка, подобная дыханию ангела, музыка, как самая глубокая, сокровенная, святая жизнь духа. Я едва могла слы-шать ее; и все-таки она носилась над октавным организмом моего внутреннего существа. До тех пор я не знала, что внутри меня были элементы, которые могли бы пробудиться к восприятию такой симфонии и настроенные могли бы вибрировать в ответ на прикосновение такой священной, такой внутренней мелодии. В самом деле, она казалась только духом сокровенной песни. По мере того, как звуки этого духа музыки расширялись, я все больше начинала думать, что мне была дана новая природа, способная воспринять такую совершенную гармонию. Я инстинктивно тянулась смешаться с ней, я захотела сама в ней участвовать, и тогда - о! тогда я почувствовала, что значит иметь ненастроенную душу. Нота за нотой, выплывая из невидимого источника, обвивались они вокруг этой моей внутренней жизни, но не звучали в унисон с музыкальными струнами моего существа. Стараясь соединиться с ними, они производили диссонанс, так что некоторые аккорды, благодаря этому, были отражены и оборваны, как плавное падения воды на скалистую, неровную поверхность. Музыка сделалась суровой для меня, и чрез это я узнала, что её природа не была родственна моей.

Тогда началось мое страдание. О, агония той минуты! Контраст был слишком ужасен. Все во мне было не в порядке. По всему храму носились мягкие, нежные волны гармонии, которые как беспокойные воды, поражали слух моего ненастро-енного, дисгармоничного сердца. Как я хотела убежать! Всякое другое состояние было бы легче, чем это. Я даже подумала, что пародия богослужения в аду лучше согласовалась бы с моей природой, и что там я больше гармонировала бы с господствующим законом. Но теперь отсюда я не могла скрыться. Я была совершенно разбита! С каждым моментом мое состояние ухудшалось, так что час стал казаться мне вечностью. Наконец в горечи душевной, я воскликнула: «Прочь, о, возьмите меня прочь отсюда! Тут была другая музыка, которая наполняла меня блаженством, - другая мелодия, которая делала меня бесконечно счастливой. Её я слушала. Из нее я пила дух священной песни. Но теперь, в силу какого-то неведомого закона, что-то заставляет меня самое принять участие в этой сладкой гармонии и вот моя неосвященная природа разоблачена, выведена на свет! Теперь все являются свидетелями моей дисгармоничности. Теперь я вижу, что не гожусь для общения с ангелами и погибла безвозвратно. Мой дух ранен, сломан, подавлен; все части его разрознены. О, дайте мне уйти в страну теней, в страну непроглядной тьмы, чтобы навеки скрыться там от себя самой. Ангел! закрой, возьми этот свет, который открывает мое уродство! Спаси меня от мучений, причиняемых этой небесной мелодией! О, может ли быть более ужасный ад, чем это? Если бы демоны издевались над погибшим духом, в этом не было бы ничего, что могло бы пробудить новую жизнь; там мое ненастроенное духовное существо не было бы раздавлено сознанием собственной непригодности. Нет другой силы, как только эта сокровенная гармония, которая могла бы затронуть самые глубокие тайники духа, которая могла бы проявить самые сокровенные источники ненастроенной, неосвященной души».

Так я умоляла избавить меня каким-нибудь образом от того света гармонии и блаженства, который переполнял все это великое собрание. Мое страдание было невыразимым, и все-таки я не углублялась в причину его, признавая только тот факт, что душа моя была не настроена. Я поняла свою полную непригодность для блаженного и деятельного общения с обителями рая. Раньше мне хотелось быть принятой ими и вечно обитать в их святилище, но я не понимала, что мне не доставало тех качеств, которые необходимы, чтобы принять участие в их святом пении. Правда, я сама видела уродство некоторых духов младенцев и с удивлением наблюдала действие благодати Божией в деле их восстановления; но никогда я сознательно не пробовала применить это средство в самой себе.

Мне припомнилось, что когда я почувствовала притяжение мира мрака, и когда облако смерти открылось подо мной, чтобы поглотить меня, я взглянула вверх на райские небеса, с молящим желанием спастись и войти туда.

Тогда я и не подозревала, что если бы это случилось я терпела бы страшнейшую агонию, причиняемую действием любви и гармонии, так что мое состояние равнялось бы ужаснейшим мучениям самого глубокого ада. Все это сделалось мне ясным теперь, когда я молила о помощи. Итак, я думала, что теперь уже все пропало, и я погибла безвозвратно.

Наконец, ангел сказал: «Нет Мариэтта, ты не погибла. Правда, что твое уродство теперь открылось. Ты страдаешь потому, что твой дух пробудился к сознанию собственного состояния, и, вследствие контраста между твоей душой и абсолютной гармонией, ты начала сознавать свою нужду. Может быть, таким образом ты лучше поймешь милосердие Божие и значение искупления чрез Господа Иисуса, Которому поклоняются все небеса.

«Когда ты раньше была допущена в общение освященных, твое собственное духовное состояние было скрыто от твоего взора. Тебе позволено было, как постороннему гостю, воспринять внешним образом несносное влияние, которое, как святая роса, освежила твой жаждущий дух. Но дыхание святости здесь так совершенно, что когда оно касается внутренней жизни существа, тогда вся скрытая непригодность последнего проявляется контрастом. Вот откуда твои страдания. В этом ты также видишь мудрость благого Создателя, Который так устроил, что духи одинаковой природы и наклонностей стремятся отделится от других, так что противоположные элементы не будут увеличивать страданий одного класса и омрачать блаженство другого. Отсюда ясно, почему ничто нечистое не войдет в тот Святой Город, который видел Иоанн в своем Откровении. И в это священное место ни один нечистый, бесплотный дух не может войти. Никакой закон не может допустить присутствия грубой, неосвященной души в этом городе внутренней жизни, где рождается эта мягкая, возвышающая дух мелодия, которая так на тебя подействовала; также блаженные духи никогда не могли бы обитать в царстве тьмы с существами, не примиренными с Богом.

Мариэтта, видишь ли ты благость Божию в этом законе существования? Как очевидна была бы несправедливость Праведного Судии, если бы Он осудил на вечную тьму или допустил бы действие какого-либо закона, в силу которого погиб бы хоть один из малых сих, будучи притянут мертвящим магнетизмом в обитель преступности, в обитель скорби. Их нежную, чистую природу сожгло бы прикосновение пылающих страстей тех существ, которые отдаются безумию ненасытных желаний. Действительно, Бог был бы несправедлив, если бы Его закон подверг этому невинного. Его также можно было бы обвинить в недостатке милосердия к осужденным, если бы кто-нибудь из них был принужден быть в элементе гармонии и святости, так как их страдания должны увеличиться соответственно степени света и Высшего Блага, которые наполняют обитель чистых.

«В этом проявляется мудрость и благость Божия. Ни один темный элемент в мире духов не смешивается с гармоничным и чистым. Таким образом исполняется Священное Писание, которое говорит: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да делает правду еще, и святый да освящается еще». Это означает, что должно быть разделение, между элементами добра и зла, и что все несвятые элементы должны смешаться по закону своей при-роды. Справедливо написано, что между раем и адом лежит непроходимая пропасть, так как эти крайне противоположные элементы в силу контраста своей природы никак не могут соединиться. Рожденный от Бога, рожден от любви, а любовь не имеет ничего общего с ненавистью. Кто находится под властью зла, тот не любит Бога. Если бы смертные поняли этот закон, они боролись бы против всякого зла, укрепляли бы и развивали бы в себе праведность и таким образом, по благодати Божией, могли бы приготовиться к духовному наследию праведных. Но, Мариэтта, теперь ты не можешь все это уразуметь и постичь. Когда ты уйдешь отсюда, вспоминай все, что ты тут видела и чему научили тебя ангелы, и сделай мудрую перемену в твоей жизни, чтобы с тобой не случилось что-либо худшее.

«И когда вернешься к своим внешним чувствам, взирай на Иисуса, единственно Который может приготовить тебя к возврату в эту святую обитель вечного блаженства и поклонения. Здесь ты узнала, что не возрожденные не могут сделаться соучастниками этой жизни и собратьями этим духам».

«Не плачь Мариэтта - сказал Ангел, когда я стала предаваться своему горю, - не плачь, ибо цена искупления уплачена. Ты можешь омыть всю свою нечистоту в целительном источнике. Радуйся этому великой радостью. Спасение даром предлагается всем, и те, которые другим путем никогда не могли бы достичь совершенной радости взяты из под тюремных сводов в обители Царства Отца. За эту благодать святые на небесах славят Бога и не перестают возносить хвалебные гимны своему Искупителю».

Говоря это, он коснулся моего чела; поток света наполнил все мое существо, и я поднялась.

«Теперь, - сказал Ангел, - ты можешь слушать нежную песню младенцев, которые собраны из разных храмов обучения в этот великий центральный Храм детского Рая».

ГЛАВА 24
ПЕСНЬ МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ ПЕРЕД ИХ ХРАНИТЕЛЕМ

         «И поют новую песнь»... (Отк 5:9).

Сладкая мелодия подымалась из чистых сердечек маленьких детей хористов, унося ввысь нежными волнами и наполняя безбрежное пространство. Дети были распределены по группам или классам, которые, однако, соединившись, представляли единое целое. В каждом классе было одинаковое число членов; каждый отдельный дух горел огнем священного гимна.

Между группами двигался дух женщины, облаченный в белую, чистую одежду. На голове её был венец с драгоценными камнями, которые сияли подобно солнцу. В левой руке своей она держала открытую книгу, в правой - скипетр. Казалось, что она имела ввиду каждого отдельного ребенка и различала каждый отдельный голос, изучая его качества и отношение к другим. Также и каждое ее движение наблюдалось детьми, которые старались поддержать ей, как бывает у учеников по отношению к их учителям в земных школах. Части разраставшейся музыки были различны, но вместе с тем вполне гармонировали друг с другом; мелодия её была красотой совершенства. Во время пения пальчики детей двигались по золотым струнам мягко-тонных арф; всеми овладевало растущее вдохновение доверия, которое вместе с мелодией, казалось, соединяло всех в одну великую душу, дыханием которой был дух гармонии и небесной любви.

ГЛАВА 25
ВОЗВРАЩЕНИЕ

         «Но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин 16:22).

Наконец приблизилось время, когда я должна была вернуться в земной мир. Маленькие дети со своими ангелами-хранителями, а также другие духи, занятые в различных частях города, собрались вместе. Они пели мягкие, мелодичные гимны, и внимание всех было устремлено на меня. Никогда я еще так сильно не чувствовала их любви, значения неба и небесного общения. Наконец, дух, некогда поцеловавший крест, приблизился ко мне, подводя двоих детей, как и в первый раз, и сказал:

«Мариэтта, на некоторое время ты должна оставить нас. Мы любим тебя и глубоко тебе сочувствуем. Ты возлюблена всеми. Но это воля нашего Искупителя, чтобы ты на время вернулась на землю, и мы с радостью подчинимся этому. Мариэтта, мы радуемся драгоценному обетованию твоего возвращения в назначенное время».

«Да мы этому радуемся», - сказало все многочисленное собрание.

«Мы радуемся также, - продолжал дух, - что тебе было позволено посетить в духе это Царство и увидеть и понять нечто из красоты и гармонии божественного порядка и поклонения ангелов. И еще больше славим мы нашего Небесного Отца, что Он позволил тебе видеть, как маленькие дети наставляются в великой истине, относительно падшей человеческой природы и также относительно пути искупления. Более же всего нас радует блаженное сознание, что ты принята и благословенна Искупителем, в Котором мы имеем жизнь, и через Которого достигаем небес. Мы предлагаем тебе нашу любовь, и все, как один, обнимаем тебя. Мы терпеливо будем ждать того времени, когда нам снова можно будет приветствовать тебя у врат Святого Города при твоем возвращении».

После этого все поднялись и, расположившись вокруг меня и надо мной правильным кругом, заключили меня как бы в светлый купол духов. Говоривший со мной дух прижал меня к своей груди, и я почувствовала, что в этом заклю-чалось объятие каждого. Одно воспоминание об этом приводит меня теперь в экстаз; я знаю, что напрасны мои попытки передать блаженство этого момента.

После такого выражения любви, дух подвел ко мне обоих детей. Своими святыми ручонками они обвили меня вокруг шеи и, осыпая поцелуями мое лицо, сказали:

«Мариэтта, когда ты будешь снова в земном мире с теми, которые любят нас и оплакивают потерю нас, скажи им, что мы счастливы; скажи им, что у нас нет больше ни печалей, ни скорбей; что мы здесь всегда с нашими ангелами-хранителями; что мы любим всех, но больше все нашего Искупителя Иисуса. Скажи им, что мы будем терпеливо ждать их прибытия сюда. Мы любим тебя, Мариэтта, и мы опять встретим тебя здесь».

Они снова обняли меня и удалились.  После этого, дух, подведший их ко мне, сказал: «Мариэтта, доверяйся твоему Спасителю во всякое время. Расскажи на земле историю искупления. Совершай твое дело любви»...

И тогда с облака нисшел Иисус и, положил Свою руку мне на голову, обратился ко мне, говоря: «Дитя, ради мудрой цели должна ты вернуться. Будь верна порученному тебе делу. Расскажи, как умеешь, что ты видела и слышала. Выполни свою миссию, и когда придет время, ангелы встретят тебя у врат смерти и отнесут тебя в обители Царства Мира. Не печалься: Моя благодать поддержит тебя; в скорби Я буду с тобою».

После этого ангел подал Ему золотой фиал, который Он поднес к моим устам. Я пила из него, и в месте с содержимым в меня вливалась новая жизнь и сила перенести разлуку с небесами. Я пала к Его ногам и поклонилась Ему.

Он поднял меня Своей десницей и сказал:

«Дитя печали из скорбного мира! Ты искуплена, ты благословенна вовеки. Будь верна, и твой земной путь окончится ты войдешь в радость Господина твоего».

Опять он положил Свою руку мне на голову, и дух мой наполнился светом и любовью. Настало время моего отшествия. Я посмотрела вокруг- на расстилавшуюся пред моим взором картину прекрасного Города с его блаженными обителями. Я всецело посвятила себя Богу с глубокой благодарностью за благословение бессмертия и больше всего за дар благодати в Искупителе Иисусе. Перед всем сонмом присутствующих с воздетыми руками я подняла свой голос в молитве о поддержке на предстоящий час, чтобы мне быть хранимой в любви Того, Кто благословил меня.

«Затем я была отнесена на руках ангелов к воротам храма, где впервые встретила Господа; и оттуда, - пока ангелы пели Славу Богу и Агнцу, - с моим первым спутником я спустилась на землю; а затем, войдя в ту комнату, где лежало моё тело, я скоро проснулась.

Терпеливо ожидаю я того часа, который, я знаю, назначен, когда я уйду в тот мир радости и блаженства, где мой дух получил уверенность, что там и его удел.

Я славлю моего Небесного Отца за упование в Иисусе, которое мне дороже десятков тысяч миров. И когда я снова буду в Раю, облеченная в бессмертие, я буду славить Его чистым и нераздельным сердцем и святыми устами. Там в громогласных гимнах, я буду превозносить Имя моего Искупителя вовеки веков.