ПЕТР, ИОАНН, ДИОТРЕФ И ДРУГИЕ
«Призвал учеников Своих и
избрал из них двенадцать,
которых и назвал апостолами».
(Лк.6:13)
Трудная эта тема: отпавшие, упавшие, ушедшие, потерявшиеся, заблудившиеся, преткнувшиеся, обидевшиеся, соблазнившиеся (каждый сам может продолжить список). Трудная и скорбная. Нет однозначных ответов и решений. Легко впасть в крайности: от всеобщего осуждения до бесхребетного оправдания. Проблема существует со времен Иуды Искариота. Избран? Избран. Отпал? Отпал...
А сколько проповедей и комментариев прочитано и написано о нем и о Петре, трижды отрекшемся от Учителя?! Сколько рассуждений и сравнений двух этих предательств, их последствий, столь разных?! Последующие поколения продолжают размышлять и об Иуде, что был апостолом, и об Иуде, что есть в их церкви. Будут размышлять и о Петре, и будут принимать своего Петра, ушедшего и вернувшегося.
Дьяконы и регенты, проповедники и певцы, молодежные лидеры и евангелисты, бывшие студенты семинарий и руководители общин, лидеры прославления и просто прихожане – все те, кто когда-то был членом тела Христова, но перестал им быть, где вы?
Когда человек уходит из церкви, никто не может назвать подлинную причину. Что это? Споткнулся и упал; соблазнился; не был возрожден; тернии заглушили семя истины; обиды и непонимание с пастором; борьба за перемены, казавшиеся такими необходимыми; христианство перестало удовлетворять те потребности, которые когда-то привели в его лоно?..
* * *
«И, выйдя вон,
горько заплакал».
(Лк. 22:62)
Порой причина ясна. Например, страх. Кто осудит из ныне живущих того, кто выдохнул из растерзанного тела: «Отрекаюсь…», стоя на арене амфитеатра и глядя в злобные глаза хищного зверя? Кто осудит из ныне живущих того, кто дрожащей рукой подписывает документы в застенках ЧК, а потом судорожно, без слез, давится рыданиями? Иногда на многолюдных богослужениях, особенно в праздничные дни, вдруг придет на ум: «А если бы сейчас было объявлено, что верующих лишают работы (жилья, детей, свободы, жизни), сколько бы нас осталось?» А потом еще страшнее мысль: «А я? Осталась бы?» Мама рассказывала, о чем она молилась перед так называемым «судом чести». Она твердила только одно: «Боже, только бы не отречься!» Кто знает, не наступят ли подобные мгновения для каждого из нас...
* * *
«Не имеют корня,
и некоторое время веруют».
(Лк. 8:13)
Объяснение притчи о сеятеле дал Сам Господь. Плодородный слой тонок, расположен на камне, толщина этого слоя исчисляется годами. У кого – один-два, у кого – десять-пятнадцать лет. Нам не дано знать, когда корень веры упрется в камень и полетят с бурно развивающегося дерева съежившиеся плоды и пожелтевшие листья. Но результат мы наблюдаем и восклицаем: «Почему?!» Ничто не предвещало подобного финала, но «некоторое время» закончилось. У кого-то охлаждение наступало постепенно, у кого-то резко, как отрезало человека от тела Христова.
Бурный рост церквей в конце 80-х и начале 90-х помнит каждый. Такое не забывается: половодье весны, буйство мая – всех поэтических штампов не хватит для выражения того чувства восторга и опьянения свободой, что охватило верующих всех церквей. Молодежь и старики, целые семьи в полном составе каялись и крестились. Им никто и ничто не препятствовало. Молитвенные дома не вмещали всех желающих, и тогда строились новые церкви. Чувства были бурными, эмоции – яркими. Появились новые проповедники, новые служители. В церковь влился, стремительно и шумно, новый поток.
Многие из тех, кто принял Христа в свою жизнь в те годы, теперь стали степенными отцами и матерями семейств. Их окружают дети-подростки. Отцы стали пресвитерами или дьяконами, матери много лет поют в хоре. Их чувства спокойны и величавы; незыблема вера в Иисуса Христа.
Однако и многие из тех, кто принял Христа в свою жизнь в те годы, напротив, давно ушли из церкви, след их затерялся, вспоминаются с трудом имена. Их чувства измельчали и исчезли, вылившись в волнующую чувствительность.
Многое из того, что взошло тогда, а потом быстро засохло, на первых порах обгоняло в росте других. Библейское образование, пламенные проповеди, ночные молитвы, слезы на глазах во время вечери – все влекло, все вдохновляло, все было интересно. Чувствительно все было, оказывается…
* * *
«Вы ищете Меня не потому,
что видели чудеса, но потому
что ели хлеб и насытились».
(Ин. 6:26)
Как и вся Библия, эти слова актуальны в любые времена. В начале все тех же 90-х люди приходили в общины, получавшие тогда гуманитарную помощь. Экономическое положение в стране было тяжелым, и продовольственные пакеты, посылки, одежда и обувь оказывали существенную поддержку семьям. Постепенно поток «гуманитарки» ослабевал, и частенько была слышна фраза: «Так ведь помощь-то закончилась, чего ходить-то?»
Люди примыкают к церкви и насыщают не только свои желудки, но и гордость. Используя общину как социальную нишу, как площадку для своей реализации, для самоудовлетворения, они порой этого даже не осознают. И лишь духовный холод и окружающая мертвая зона, распространяющаяся вокруг, настораживают. Тогда часть церкви костенеет, застывает в раз и навсегда принятой позе «явного благочестия». И идет гонка за внешней формой, идет борьба за одежду и прическу, за риторику и солирование, за первенство и авторитет.
* * *
«Они вышли от нас, но не были
наши: ибо если бы они были
наши, то остались бы с нами; но
они вышли, и через это
открылось, что не все наши».
(1Ин.2:19)
Иоанн мог так написать. Вот так категорично и определенно.
Встречаю тех, кто был наставником, а теперь «вышел от нас».
Встречаю тех, с кем «верили, вместе молились и пели», а теперь «открылось, что не все наши». Конечно, здесь речь не идет о принадлежности к НАШЕЙ общине или деноминации, не о тех речь, кто ушел в другие церкви и союзы, и даже не о кочующих прихожанах, год за годом переходящих от одного собрания к другому и уже сделавших не один полный виток по бесконечной спирали. Разговор о тех, кто своей нынешней жизнью попирает крест Христов, яростно перечеркивая предыдущие годы служения и исповедания Евангелия. Осознанно, без угроз и давления, добровольно. Или, оглядываясь на годы своего христианства, не испытывает ничего, кроме ностальгической грусти об ушедшей молодости. Холодно, взвешенно, равнодушно.
И не могу сказать: «Не наши». Как же «не наши»? Наши, наши, ведь были же, были… Были ночные молитвы и слезы умиления и белые одежды со стекающими каплями воды. Были и руки, простертые к чаше, и пламенные проповеди. Были посвящения и помазания, прославления и посещения. Или прав апостол, видевший того, кому Иисус подал, обмакнув, кусок хлеба? И поэтому мог сказать: «Вышли от нас, но не были наши».
* * *
«…Диотреф не принимает нас.
...Напомню о делах, которые он
делает, понося нас злыми
словами, и не довольствуясь тем,
и сам не принимает братьев, и
запрещает желающим,
и изгоняет из церкви».
(3 Ин. 1:9–10)
Много раз читала эти строки, и вдруг: «Это кого же не пускают в церковь?! Кого поносят злыми словами? Кого изгоняют из общины?» Очевидный ответ поражает: «Апостола Иоанна, ученика, которого любил Иисус, который возлежал у Его груди, автора Евангелия и посланий, вошедших в канон Нового Завета»! Вот так! Не пускают! Небольшая группка членов церкви, преданная Иоанну, была группой изгоев! И не в царствование «наихристианнейших» монархов, коими так изобиловала история, и не в расцвет безудержной инквизиции, когда церковь оказалась оккупированной схоластами и средневековыми фарисеями. Еще далеко до эпохи государственного христианства, до официоза и духовного ожирения. Еще последователей Иисуса называют «какой-то иудейской сектой», еще живы свидетели Великого Воскресения, еще нечего делить в церковном приходе: ни земель, ни крестьян, ни драгоценной утвари, ни политического влияния, ни вещей из гуманитарной помощи. Кроме веры, многих объединяет разве что возможность умереть за нее. Но плевелы уже прорастают на одном поле с пшеницей. Они межконфессиональны, универсальны во все времена и на всех континентах. Их невозможно удалить, вырвать, изгнать. И эти отступники не чета тем, кто вышел вон. Возможно, что последние покинули церковь именно из-за диотрефов, которые остались, точнее, внедрились. Как мерзкие и отвратительные полипы – паразиты, как раковые опухоли, как гнойники. И висят клещами на церкви из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. До дня жатвы.
* * *
«Отец! Я согрешил против
неба и пред тобой».
(Лк.15:21)
Человечество постоянно составляет договоры, соглашения, подписывает пакты, договоренности, скрепляет их печатями и клятвенными заверениями в нерушимости и долговечности. И с таким же постоянством их нарушает. Любой договор, как и его нарушение, несет свои последствия и в жизни земной, и в жизни вечной. Последние, быть может, менее заметны, но не менее реальны и значимы.
Мы обещаем Творцу добрую совесть, служение на Его ниве, заключаем с Ним договор, а потом отказываемся от своих обещаний, приходим и уходим, не задумываясь над тем, что несем ответственность перед Богом и людьми за наше служение, за наше рукоположение, за наше согласие, за наше помазание.
Дьяконы и регенты, проповедники и певцы, молодежные лидеры и евангелисты, бывшие студенты семинарий и руководители общин, лидеры прославления и просто прихожане, где вы? Общины ждут вас. Родные и близкие ждут вас.
Бог ждет вас!
Возвращайтесь!
Источник: «Вера и жизнь», 6/2008
Гость