И вывел нас Господь
Иаир навсегда запомнил четырнадцатого нисана в том году. Подготовка к празднику днем накануне радовала сердце. Девра была хорошей хозяйкой. Правда, во время болезни Ципоры, ей с трудом давались домашние дела. Она не раз жаловалась, что руки её опускаются от горечи на сердце. Но теперь, когда ребенок вернулся к нормальной жизни, Девра, казалось, решила возвратить все, что было утеряно. Иаир был очень рад, наблюдая за тем, как забота Девры о доме делает его все более уютным, благоустроенным. С наступлением сумерек, когда вся еда для седера уже была приготовлена, они втроем начали ритуальный поиск квасного (хамец) в доме. Иаир произнес молитву и взял в руки свечу, а Девра с Ципорой вооружились пером и деревянной ложкой, чтобы осмотреть углы в доме и собрать все до малейшей крошки хамеца из труднодоступных мест. Ципора звонко смеялась и в доме царила радостная предпраздничная обстановка в предвкушении седера. Дом, конечно же, был заранее идеально убран, и об остатках квасного где-то в доме не могло быть и речи, но чтобы молитва главы семейства об успешном поиске хамеца не осталась тщетной, Девра с Ципорой заранее разложили в укромных местах десять кусочков хлеба, тщательно завернутых в ткань. Иаир ходил по дому со свечой и приговаривал: «А посмотрим, что у нас здесь», и когда он подходил к месту, где был спрятан очередной кусочек, Ципора не могла сдержать своего нетерпения и заливалась смехом. Наконец все десять кусочков были найдены, а все углы осмотрены, и можно было приступать к основному моменту праздничного вечера – седеру. На трапезу были приглашены гости: одинокая пожилая соседка Иаира, о которой семья Иаира всегда заботилась, и молодая вдова с мальчиком, по возрасту чуть старше Ципоры. Её муж, как многие мужчины в Галилее, занимался тяжелым рыбацким трудом и несколько лет назад утонул во время шторма. Наконец трапеза была начата, и Ципора, как младший ребенок за трапезой задала первый ритуальный вопрос: «Что значит этот праздник, и чем отличается эта ночь от всех остальных?» Иаир привычно стал отвечать словами пасхальной Агады: «Эта ночь особая, потому что мы вспоминаем, как Всевышний спас нас из египетского рабства». «Арамейцем – скитальцем был отец мой и спустился в Египет, и проживал там с немногими людьми, и стал там народом великим, сильным и многочисленным. Но худо поступали с нами Египтяне и притесняли нас, и возлагали на нас работу тяжкую. И возопили мы к Господу, Богу отцов наших, и услышал Господь голос наш, и увидел бедствие наше …». И в этот момент что-то нахлынуло на Иаира, он замолчал, потому что к горлу подкатил комок от столь знакомых слов, которые сейчас так тронули сердце. «Увидел бедствие наше …»: Иаир впомнилл как Ципора жалобно смотрела на него в тот день, умирая. В том взгляде была мольба о помощи и одновременно безысходная тоска, но: «Он увидел бедствие наше!» «Иешуа, как я хотел бы еще раз Тебя увидеть. Ты пришел из сострадания в мир, наполненный бедами, потому что увидел бедствие наше, но если этот мир доберется до Тебя, если Ты позволишь ему прикоснуться к Тебе, он убьет Тебя! Жертвуешь ли Ты собою ради нас?». Все смотрели на Иаира, не понимая, что с ним происходит. «Абба-лэх (папочка)», — в наступившей тишине прозвучал вопросительно голос Ципоры. Иаир повернул голову и взглянул на дочь глазами полными слез. Ципора, увидев это, бросилась к нему и крепко обняла за шею. А Иаир сглотнув, продолжил: « … и труды наши, и угнетение наше. И вывел нас Господь из Египта рукою сильною и мышцею простертою, и страхом великим, и знамениями, и чудесами».