Это лишь на время!

Иаир вернулся домой после собрания в синагоге разбитым. Хотелось спать. И еще это не проходящее ощущение тревоги… Когда в сердце тревога, сон не приносит ни удовольствия, ни облегчения. И все же надо было поспать, хоть не надолго закрыть глаза и попробовать расслабиться. Итак, Иаир лег и закрыл глаза.

Первым образом, который увидел в накатывающемся сне Иаир, была дорога. Он и Девра шли по ней рядом, по краям дороги стояла высокая выжженная солнцем трава. Дорога была легкой и ровной, но постепенно тропа становилась все круче, устремляясь вниз, хотелось бежать. «Что происходит?», — тревожно спросила Девра, — «мне страшно, я не хочу идти дальше». Она остановилась, её рука выскользнула из руки Иаира. Защемило сердце. «Прости, я должен там быть», — сказал Иаир и пустился бегом вниз по тропе. Бег превратился в полет, и он летел некоторое время, ожидая удара, но на этот раз Иаир опустился в знакомом месте плавно. Здесь была ночь, но в темноте, наполненной стонами не было отдохновения, все двигалось, шевелилось вокруг, а где-то вдалеке сверкали сполохи пламени. «Геенна», — понял Иаир. Оттуда время от времени раздавались страшные крики. В свете далекого пламени было хорошо видно две фигуры. Один человек лежал вниз лицом и выглядел бесчувственным и лишенным жизни. «Это Иешуа», — понял Иаир. Рядом с Ним на корточках сидел уже хорошо знакомый Иаиру падший херувим, который заглядывал в лицо Иешуа, что-то говоря. Иаир сделал несколько шагов ближе к этой паре и стал различать слова.

«Сын Божий, как я рад тому, что Ты наконец-то с нами, в нашем изумительно-омерзительном месте», — с издевкой в голосе говорил херувим. «Кстати, я давно хотел спросить, когда Вы создавали такую прекрасную вселенную, Вы специально устроили в ней такой гадкий уголок? Или это ошибка, недочет? Ой, простите меня, как я мог такое подумать? Разве Вы можете допустить просчет?! Значит, в этом мы должны видеть расчет? Но тогда, позвольте узнать, Ты, Сын Божий, рассчитывал ли здесь оказаться?! Или в этот раз Ты все-таки просчитался? Ты не отвечаешь, ты обессилен, это ночь Твоего бессилия. И я очень рад. Моя мечта сбылась. Ты стал воплощением греха, всего греха мира, всех этих гадких людишек. О, я понимаю Твой великий план. Но разве это не странно, что они же и распяли Тебя. Никакой благодарности! Да, гадкие твари, я всегда ненавидел их. И это венец творения?! Что это? Еще один просчет? Ты здесь не случайно, не так ли? Ведь это место – возмездие за грех, где же еще быть воплощению греха? Ты решил взять на себя наказание за грех? А думал ли Ты о последствиях? Думал ли Ты, что будешь здесь лежать раздавленный грехом, бессильный и безжизненный? Что это, просчет? Не думаю, что Ты рассчитывал на это! Что же, вот уже вторая ночь, это ночь торжества греха и позора, Твоего позора. Эй, смотрите, вот ваш «спаситель», Его путь закончен там же где и ваш, и что же получается? Все, что создал Всевышний – это, в конечном итоге, всего лишь Шеол, потому что здесь заканчивается путь всего творения. А как все начиналось, какая была претензия. Вот, что я вам скажу, Всевышний — неудачник, и Сын Его точно такой же как Отец. Они сами дали мне власть над этим местом, и я здесь властелин по праву. Здесь, где заканчивается жизнь каждого. Поэтому поклонитесь мне все. И Ты поклонишься мне, Сын Божий, это лишь вопрос времени». Иаир почувствовал боль в затылке, и к нему пришло осознание того, что он спит. Через несколько мгновений он проснулся, а в разуме его все еще звучали слова: «… это лишь вопрос времени».

«Ты, падший херувим, думаешь, что Иешуа навечно останется в твоих владениях, но ты даже не представляешь себе, что такое вечность! Над Иешуа не властно время! Всевышний допустил, что Он сейчас находится в твоей власти, но это лишь на время», — вдруг, неожиданно для себя, вслух произнес Иаир. «О чем я? Ведь это только сон!» — подумал Иаир. Но что-то в сердце говорило: «Нет, это не просто игра воображения».

Дремлющие над пропастью

Время тьмы

«Как вода, пролился я, и рассыпались все кости мои, стало сердце мое, как воск, растаяло среди внутренностей моих. Высохла, как черепок, сила моя, и язык мой прилип к гортани моей, прахом смертным Ты делаешь меня, ибо окружили меня псы, толпа злых обступила меня; как лев, терзают руки мои и ноги мои. Пересчитать мог бы я все кости мои. Они смотрят и разглядывают меня»

В ту ночь Иаир вновь увидел во сне Шеол. Точнее, он увидел Иешуа в Шеоле. Он лежал без движения в неестественной позе на правом боку, при этом правая рука Его с большой зияющей раной была завернута за спину, а голова безвольно закинута назад. Он выглядел так, как будто кто-то скомкал Его тело и с ненавистью швырнул сюда. На теле Иешуа были следы истязаний, кожа во множестве мест была рассечена ударами кнута. В других местах, там, где кожа уцелела от удара, под ней синими рубцами запеклась кровь. «Он выглядит совершенно безжизненным», — подумал во сне Иаир. «А как Он должен выглядеть, ведь это Шеол, и Он мертв». Но в контрасте с бездвижностью Иешуа, было движение вокруг. Шеол двигался! Точнее его обитатели медленно собирались вокруг тела Иешуа. Кто-то полз в голубой пыли, кто-то ковылял, как мог. Они двигались все одновременно со всех сторон, словно тело Иешуа притягивало их к себе. И каждый говорил: «Ночь смерти, нет жизни, нет спасения, нет надежды, смерть, смерть, смерть». Те, кто подобрался к телу Иешуа первыми, трогали его, продолжая твердить те ужасные слова, от которых охватывал ужас. Следующие уже тянули руки из-за их спин, передние не выдержали и начали падать, а на них стали накатываться сзади другие. В конце концов Тело Иешуа совсем скрылось из вида, а они все лезли друг на друга, образуя из себя холм. Когда холм достиг исполинской высоты, на самом верху Иаир увидел падшего херувима. Он сидел там на троне и видно было по всему, что он испытывает восторг от происходящего. Подняв руку вверх, он сказал: «Стойте, достаточно. Он, ваша надежда, отныне достояние Шеола. Теперь у вас больше нет надежды, и смерть навеки будет властвовать над вами. Плачьте, луч надежды погас, настала тьма и ночь во вселенной». И все люди вокруг стали рыдать. Заплакал и Иаир. Его разбудила Девра. «Что с тобой, почему ты плачешь?», — спросила она. Но Иаир все плакал, не находя в себе силы остановиться. И только через несколько минут он ответил ей: «С Иешуа случилось что-то ужасное, не даром было затмение. Настало время тьмы».

Дремлющие над пропастью

В часы казни

«Похоже, что Иоанн пользовался греческой системой учета времени. А значит, суд у Пилата состоялся в 6.00, потом в 9.00 (три часа по-еврейски) – распятие, с 12.00 до 15.00 (с шести до девяти) – тьма и около 15.00 (девять) – смерть. Потом у друзей Иисуса есть два-три часа, чтобы до захода солнца получить разрешение, снять тело с креста и положить в находившейся неподалеку гробнице»

Рано утром пятнадцатого нисана, Иаир проводил в синагоге торжественное собрание. Иаир читал в тот день из книги Шмот (Исход): «И созвал Моше всех старейшин Исраэйлевых и сказал им: выведите и возьмите себе мелкий скот для семейств ваших и зарежьте пэсах. И возьмите пучок эйзова, и обмакните в кровь, которая в сосуде, и приложите к притолоке и к обоим косякам кровь, которая в сосуде; а вы не выходите никто за двери дома своего до утра. И пойдет Господь для поражения Египтян и увидит кровь на притолоке и на обоих косяках, и пройдет Господь мимо дверей, и не даст губителю войти в дома ваши для поражения. Храните сие как закон для себя и для сынов своих навеки. И будет, когда войдете в землю, которую даст вам Господь, как Он говорил, соблюдайте это служение. И когда скажут вам дети ваши: «Что это за служение у вас?», То скажите: «Это жертва пэсаха Господу, который прошел мимо домов сынов Исраэйлевых в Египте, когда Он поражал Египтян, а наши дома избавил». И преклонился народ, и поклонился…». Можно сказать, что для Иаира это было обычным пасхальным служением. Иаир провел много таких собраний и делал все привычно, если бы не это ощущение, точнее сказать предчувствие, чего-то страшного. Иаир вглядывался в лица окружающих, пытаясь в них увидеть признаки чувств, созвучных его собственным, но не находил их. От этого Иаир ощущал себя совершенно одиноким в многолюдстве собрания. С раннего утра в сердце была необъяснимая тревога и боль от чего-то невидимого. Временами это чувство притуплялось, но потом от какого-то случайного образа, слова, и даже звука, оно возобновлялось с новой силой. И вот около полудня, казалось, тягостное предчувствие нашло свое объяснение, потому что три часа небо было темным, как ночью. Когда начало темнеть, люди высыпали из домов на улицы и вопросительно смотрели в небо, пытаясь понять, что происходит. Но потом улицы опустели, люди спрятались в своих домах, закрыли двери и молились, в страхе прижав к себе своих детей. Когда солнце опять начало светить, Иаир понял, что затмение ничего не объяснило, оно было лишь знамением другого события, которого так ужасалось его сердце. Вечером Иаир с семьей совершал вторую трапезу седера, но во время этого он ощущал себя таким отстраненным от реальности, что с трудом говорил, и это было хорошо заметно всем присутствующим.

Дремлющие над пропастью